Тайные Знания (Борзов) - страница 134

Позвонил генерал — он, наконец, освободился. Как все прошло? Хорошо прошло. Как старик? Нормально. Лежит в гостиной и дожидается, когда ему вручат билет в другое измерение. Бронь имеется? Хоть напоследок побаловать — отправить в купейном вагоне. Что? — не понял Гриша, — перебрался в иной измерение? Михаил Небадонский? Ждем встречи с Гавриилом — не менее интересный персонаж. Он в курсе всех событий.

Домой Груздь добрался, когда в окнах зажгли свет. Голова уже не болела и не была тяжелой. И все же, что с ним произошло? Или ничего не происходило — больное воображение. Неплохо бы сходить в отпуск — хотя бы на недельку. Уехать и забыться хотя бы на время. Точно, нужно будет позвонить сестре. Сколько раз она его звала. А тут он — собственной персоной.

Раздался звонок в дверь. Кто это может быть? Неужели Тюленин? Покоя от него нет — будет расспрашивать о старике. А может, не открывать? Сделать вид, что никого нет? Увы, к сожалению, он на это не способен. Груздь поднялся с кресла и пошел открывать дверь.

Мужчину этого он прежде не видел. Или все же видел? Странный какой-то. Стоит и молчит. Словно Груздь должен что-то сказать, словно он пришел в столь поздний час. Впрочем, не это странное, что-то другое. Трудно выразить словами. Как ваш дальний родственник, кого вы знали еще мальчишкой, а сейчас перед вами мужчина, и он терпеливо дожидается, когда вы его узнаете.

— Вы кто? — спросил Алексей Михайлович.

— Харламов, — ответил мужчина и улыбнулся.

— Кто?

— Харламов, — повторил мужчина, — у меня к вам разговор.

В голове каким-то непонятным образом возник старик. Началось! — сообщил он Алексею Матвеевичу. Ты же Харламова искал? Вот он — Харламов. Не сомневайся, перед тобой самый настоящий Харламов — первый в мире космонавт, а теперь небесный уполномоченный.

— Алексей Матвеевич, — представился Груздь.

— Я знаю, — ответил Харламов, — я много что знаю. У меня к вам разговор.

И прошел в комнату. Хотя Алексею Матвеевичу показалось, что Харламов не прошел, а переместился — проплыл мимо, словно дух. Ничего удивительного — он им и был.