— Коньяк будешь? — спрашивает Григорий Петрович коллегу. Напрасно спрашивает. За все совместно проведенные годы Алексей Матвеевич выпил трижды. Когда давали капитана, майора и подполковника. Теперь, вероятно, придется ждать, когда дадут генерала. А если не дадут?
— Михаил Небадонский, — говорит Груздь, — личный номер шестьсот одиннадцать сто двадцать три, один из участников создания нашей вселенной. Если не ошибаюсь… около четырех миллиардов лет тому назад.
— Ух, ты! Михаил Небадонский! Сколько же ему лет? — уточнил Григорий Петрович и зевнул.
— Шутить изволишь? — мрачно произнес Алексей Матвеевич, — мне не до шуток. Вот здесь болит. Что у нас здесь? Желудок или сердце?
— Не бережешь ты себя, Леша, — говорит Григорий Петрович, — выпил бы коньяку. В самом деле, не убудет с тебя. Работаешь круглыми сутками, нет, чтобы пивка выпить. Понимаю — не пьешь. Коньяка выпей! Михаил Небадонский, и что с того? Который уже по счету? Ты его по учетам проверял? Не сумасшедший? Каждый второй у нас сумасшедший — я отчеты смотрел. Нас здесь двое сидит. Значит, кто-то один из нас сумасшедший. Вот только кто? Ты или я? Властелин. Да какой он властелин! Желудок он везде, Леша. В нашем чреве кишок — десятки метров. А кто в них ползает — какая сволочь — никто не знает! Сердце тоже плохо. Они что думают? Они думают, мы бессердечные. Может, оно, конечно, и так, в смысле, держим постоянно себя в узде. Иначе ступай в школе преподавай, рассказывай детям о мирах космических.
— Смотреть не на что. Время, говорит, бывает стандартное, а бывает нестандартное. Михаила любила вся система, скорбела, когда прощалась. Знаешь, какой я этому сумасшедшему позывной придумал?
— Ну, и какой?
— У него голова — одна сплошная шишка, — сказал Груздь. — И ума ни на грош. Не понимает, что говорит. Если он дурак, откуда знает о Михаиле Небадонском? Кто ему сказал? Тебе я сказал? А ему — кто?
— Успокойся. Мало ли кто сказал — бывший монах. Что с того?
— Он не дурак. Либо дурак посвященный, — возразил Алексей Матвеевич, — думаю, тресну его по башке. А что? Почему бы и не треснуть? Велел купить костюм.
— Вечно ты возишься с какими-то подозрительными личностями, — сказал Григорий Петрович. — Тебя к ним тянет. Это как наваждение. Дал пинка под зад, а он ему велел костюм купить!
— Знания в нем.
— Чего! Какие еще знания! Сам сказал — дурак!
— Тайные знания. У меня на знания нюх! Как у собаки. Не поверишь, но я их чувствую! С виду — да, смотреть не на что. Голова в шишках.
— Не устал? Сердце, говоришь, болит. Ничего удивительного — любой не выдержит. Мне твои тайные знания уже поперек горла. Меня от них тошнит! Перед глазами одни лишь секретные бумаги. С утра до вечера, каждую неделю триста шестьдесят пять дней в году! А не думал, что я с ними потом делать буду? Когда срок подойдет — что с ними делать буду?