— Мне оба безразличны, — признался Алексей Матвеевич. — И врач, и кого он там хочет арестовать. Мне на них плевать. Меня беспокоит другое. Почему он ко мне обратился? Он считает, что я подлец?
Алексей Матвеевич мог бы еще говорить с Аркадием, однако вышло время. Глянул на часы и удивился — времени и вовсе не осталось. Черт знает, что такое! Поговорить с человеком по душам — нет времени. На всякую, простите, хрень время всегда найдется, а по душам — нет времени. За всем этим определенно что-то кроется. Здесь даже у атеиста могут возникнуть сомнения. Если, конечно, у него голова не только чтобы шапку носить. Однако и без шапки нельзя — запрещается категорически ходить с голой головой, особенно зимой. Как последствие, можно потерять и без того немногочисленные мозги. Всем известно, человек использует малую часть своих мозгов. Их полагается беречь, иначе могут возникнуть нежелательные последствия.
Документы Груздь забрал. Где надо — расписался. Руку пожал Аркаше, слово доброе сказал и вышел через дверь на улицу. Была весна. Но только по календарю. Хотя птахи за углом чирикали. Может, весну почувствовали, а может, у них была самая обыкновенная драка. И они вроде как ругались на своем языке. Не исключено, что и по матери ругались — Груздь птичьего языка не знал, в школе не преподавали. В школе ему на выбор предложили учить английский и немецкий языки. Дед у Алексея Матвеевича отличался, как и многие в те времена, повышенным чувством патриотизма. Он и дал совет Леше. Учи, — говорит, — английский. Они нам союзники были. Леша английский выучил вполне неплохо. Чтобы прочитать или перевести небольшое предложение — пожалуйста, а чтобы поговорить или послушать, ничего не получалось. Ну, это так, к слову, чтобы читатель знал, с кем он дело имеет.
Документы по Харламову Груздь просмотрел уже в кабинете. В коридоре в это время шел ремонт, и ходили какие-то непонятные работники. Поэтому на всякий случай Алексей Матвеевич дверь закрыл на ключ. Впечатлительным Груздь никогда не был. Не берут сюда впечатлительных. Однако он непонятным образом удивился от того, что прочитал. Во-первых, документы были столь древними, что их боязно было брать в руки. Что в них было написано — отдельная история. Сейчас так не пишут. Если даже захочешь написать, не получится. И не у всякого писателя получится — до чего забавный слог. При этом все серьезно. Иначе и быть не могло. Дело-то было секретное! Государственной важности. На контроле у ответственных людей. Алексей Матвеевич вроде даже разглядел роспись одного исторического персонажа, назвать фамилию которого вслух язык отказывается. Еще бы! Год-то был какой? Вот именно. Даже фантасты на тот момент не могли себе позволить в полной мере предаваться своим фантазиям в воспаленном мозгу. А тут все серьезно. Планировался полет на ракете!