– Была ли в тайнике… в том, что побольше, шкатулка?
– Была.
– Когда вы пришли сюда ночью с 22 на 23 июня, она еще находилась там?
– Да.
– И в ней лежало?.
– Все, что спрятали туда братья Варен, – очень симпатичная коллекция драгоценностей, бриллиантов и жемчуга, которые упомянутые братья ухитрились стянуть отовсюду, где можно.
– И вы их забрали!
– Конечно! Поставь себя на мое место.
– Значит… мой брат покончил с собой, обнаружив, что шкатулка пропала?
– Возможно. Исчезновения вашей переписки с майором
Лебеном было бы недостаточно. Но пропажа шкатулки…
Больше ничего не хочешь у меня узнать?
– Еще одно: ваше имя.
– Ты произнес это так, будто намерен взять реванш.
– Еще бы! Счастье изменчиво. Сегодня вы победили.
Завтра…
– Ты?
– Я очень рассчитываю на это. Ваше имя!
– Арсен Люпен.
– Арсен Люпен!
Варена будто обухом огрели, и он зашатался. Судя по всему, эти два слова лишали его всякой надежды.
Даспри расхохотался:
– Вот те на! Неужели ты допускаешь, что такое красивое дельце мог обстряпать какой-нибудь Дюран или Дюпон? Брось, пожалуйста, для этого нужен по меньшей мере
Арсен Люпен. А теперь, когда ты все знаешь, малыш, иди, готовься к реваншу. Арсен Люпен ждет тебя.
И он без дальнейших разговоров вытолкал его на улицу.
– Даспри, Даспри! – позвал я, невольно произнеся то имя, к которому привык, и отодвинул бархатную портьеру.
Он бросился ко мне.
– Что? Что случилось?
– Мадам Андерматт плохо.
Он засуетился, дал ей понюхать соль и, хлопоча вокруг нее, расспрашивал меня:
– Ну что же все-таки произошло?
– Письма, – ответил я, – письма Луи Лакомба, переданные вами ее мужу!
Он стукнул себя по лбу.
– Она подумала, что я это сделал… Ну конечно, она и в самом деле могла так подумать. Какой же я дурак!
Мадам Андерматт, уже пришедшая в себя, жадно слушала его слова. Он достал из бумажника маленькую связку, абсолютно не отличавшуюся от той, что унес господин
Андерматт.
– Вот ваши письма, мадам, настоящие.
– А те… другие?
– Те почти такие же, как эти. Но сегодня ночью я все переписал и тщательно подправил. Ваш муж будет необыкновенно счастлив, прочитав их, он не догадается о подмене, ведь все, кажется, происходило у него на глазах…
– Почерк…
– Не существует почерков, которые невозможно скопировать.
Она поблагодарила его в той форме, какая принята среди людей ее круга, и я понял, что мадам Андерматт, наверное, не слышала последних фраз, которыми обменялись Варен и Арсен Люпен.
Мне же было немного неловко смотреть на него, я не знал, что сказать старому приятелю, представшему передо мной в столь неожиданном свете. Люпен! Это был Люпен!