— Вы меня не слушаете. Вам предлагают скидку. Понятно? Одним переводом, лично мне, миллион евро.
— А как насчет дочери Лиз Голд, Карен? Ее это устроит?
— Карен? Послушайте, эту девушку я знаю. Я к ней приду, наплету что-нибудь, как всегда, открою душу, может, всплакну, скажу, что такой процесс — это выше моих сил, слишком болезненно, еще жива память об отце, пусть покоится с миром. За мной не заржавеет. Карен девушка чувствительная. Так что не сомневайтесь.
Поскольку я не выказываю признаков доверия, он продолжил:
— Слушайте. Считайте, что эту девку я сочинил. Она моя должница. Я проделал всю работу: заплатил кому надо, раздобыл досье. Потом пришел к ней с хорошими новостями, сказал, как найти могилу ее матери. Мы вместе обратились к адвокатам. Ее адвокатам. Pro bono[17], для вас хуже не придумаешь. Где она их раздобыла? «Эмнести», что-то в этом роде. Занимаются правами человека. Адвокаты идут в правительство и читают им проповеди. Правительство все отрицает, начинает вилять: это конфиденциальная информация, мы ничего такого не говорили, во избежание репутационного ущерба вот вам миллион фунтов стерлингов. Лимон! Это стартовая цена, можно торговаться. Лично я стерлингом брезгаю, но это дело десятое. Что делают адвокаты Карен? Читают новую проповедь. Не нужен нам ваш миллион. Мы отстаиваем высокие принципы, можете подтереться своими бумажками. А не хотите, так мы подадим на вас в суд и дойдем до Страсбурга и Европейского суда по гребаным правам человека. Правительство говорит: о’кей, два лимона, но ее адвокаты-альтруисты ни в какую. Они вроде Карен. Святые и непорочные.
Грохот и лязг металла заставляют все головы повернуться в нашу сторону. Это Кристоф хлопнул по столу своей грязной левой ручищей со всеми ее кольцами. Он подался вперед. По лицу текут капли пота. Дверь с табличкой «Только для персонала» приоткрылась, оттуда выглянула встревоженная голова и при виде громилы в черном пальто и шляпе снова скрылась.
— Вам понадобятся мои банковские реквизиты, правильно, старина? Держите. И передайте вашему правительству: один лимон в день, когда мы отзываем иск, или получите по полной.
Он оторвал от стола ладонь, под которой обнаружился сложенный листок линованной бумаги, и проследил за тем, как я прячу его в бумажник.
— Тюльпан — кто это? — спросил он с той же нескрываемой угрозой в голосе.
— Простите?
— Кодовое имя Дорис Гамп. Работала в Штази. У нее был сынок.
Его уход получился внезапным. Я настаивал на том, что сочетание «Гамп-Тюльпан» мне ни о чем не говорит. А когда отважная официантка заспешила к нашему столику со счетом в руках, он уже спускался по лестнице. Выйдя на улицу, я увидел его широченную спину в отъезжающем такси и высунутую из окна руку, лениво машущую мне на прощанье.