– Как и мужчин по имени Гарри, – добавила миссис Грин, чьего мужа именно так и звали. Миссис Грин со своими двумястами с лишком фунтами (задрапированными пеньюаром телесного цвета) вольготно оккупировала большую часть дивана, рассчитанного на троих. Ее лицо было широким и добродушным, а выщипанным почти полностью бровям карандаш придал такую странную форму, что казалось, будто миссис Грин испуганно подняла их, когда ее застали за каким-то интимным занятием. Все время разговора она полировала ногти.
Между двумя этими женщинами существовала связь, с трудом поддающаяся определению: не дружба, а нечто большее. Быть может, миссис Риттенхаус ближе всего подошла к точному определению, когда сказала однажды: «Мы с вами родственные души».
– Все это, кажется, случилось в Италии?
– Во Франции, – поправила подругу миссис Риттенхаус. – В Марселе, если быть точной. Чудесный город, с неуловимым обаянием – весь из светотеней. Пока Мартин падал, я слышала, как он кричит: очень зловещая картина. Да, Марсель производит волнующее впечатление. Он не умел плавать – совсем, – бедняга.
Миссис Грин засунула пилочку для ногтей между диванными подушками.
– Лично мне его ничуть не жаль, – заметила она. – Будь я на вашем месте… я бы еще и чуточку помогла ему перевалиться через перила.
– Правда? – спросила миссис Риттенхаус, ее лицо едва заметно просветлело.
– Разумеется. Я всегда его на дух не переносила. Помните, что вы мне рассказывали об инциденте в Венеции? А кроме того, он ведь производил колбасу или что-то в этом роде, если не ошибаюсь?
Миссис Риттенхаус презрительно поджала губы.
– Он был колбасным королем. Во всяком случае, так он всегда утверждал. Но мне грех жаловаться: компания продана за фантастическую сумму, хотя это выше моего разумения: почему люди так любят колбасу?
– И вот посмотрите на себя! – протрубила миссис Грин, взмахнув упитанной рукой. – Посмотрите на себя: свободная женщина! Вы вольны покупать и делать все, что вам заблагорассудится. Между тем как я… – Она сплела пальцы и скорбно покачала головой. – Еще чашечку чая?
– Благодарю. Один кусочек сахара, пожалуйста.
В камине свалилось полено, и посыпались искры. Позолоченные бронзовые часы с музыкальными валиками внутри, стоявшие на каминной полке, тихо проиграли пять часов.
После паузы миссис Риттенхаус голосом, печальным от воспоминаний, сказала:
– То голубое платье я отдала горничной в отеле: у него был порван воротник там, где Мартин, падая, схватился за меня. После этого я поехала в Париж и до весны жила там в очаровательной квартире. Это была восхитительная весна: дети в парке выглядели такими аккуратными и спокойными, я дни напролет сиживала на скамейке, кормя крошками голубей. Парижане неврастеники.