Связанных обмотками гимназистов оставили на берегу Цны.
У Тезиковского моста легко обезоружили двух мертвецки пьяных унтеров.
К рассвету добрались до леса. Присели отдохнуть. Неожиданно где-то рядом послышались треск сучьев и испуганные голоса.
– Эй, кто там?
– А вы кто? – отозвались из кустов.
– Кто-кто?.. Тамбовские водохлебы! Иди сюда – узнаешь!
– Только уговор – ружьей не балуй, а то нас тут много. – И из-за куста показался саженный детина.
Подошел. Настороженно оглядел всех.
– Тык вы тоже хоронитесь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, вынул кисет. – Налетай, братцы, на мой самосад! Дарька намедни принесла цельный мех!
Восемнадцать рук молча потянулись к кисету. Детина присел и пустил кисет по кругу.
Над головами потянулись облачка сизоватого дыма. Один из восемнадцати подсел к хозяину самосада и грозно сказал:
– Хоронитесь в лесочке? Нас на погибель оставили? А ну зови всех!
Детина испуганно озирнулся, вскочил и пронзительно свистнул:
– Эгей! Братва! Суды! Свои!
Лес разом ожил – пересвист, окрики, хруст сухих веток под ногами.
– Да тут, видать, целый полк!
– Как разоружили нас, так многие сюда и подались. Дом-то далеко. А градские, те многие у них остались.
Бойцов было больше сотни. Окружили они восемнадцать смельчаков плотным кольцом и жадно ловили каждое слово.
– Вы, знать, ждали, что винтовочки вам на подносе офицерики вернут? Власть на произвол бросили! А мы под охраной были и то... Вот четыре винтовки уже есть! Отдохнем, опять на добычу пойдем!
Из толпы выступил черный, похожий на цыгана, красноармеец:
– Я городской, у меня дома офицерский мундир есть. От брата остался. Он погиб. Может быть, пригодится? Пароль узнаем.
– А я вечером домой ходил... Богданова, нашего командира взвода, видел. Он от Киквидзе с докладом вернулся, его чуть не арестовали. Хорошо, что патрули оказались из его взвода. Он их пристыдил...
– Командира выбирать надо!
– Иконникова взводным!
– Пигаревича!
– Взводные есть, главного давай!
Один из восемнадцати поднял руку:
– Я беру на себя ответ за всех! Петром меня зовут, фамилия Кочергин. Из отряда Губчека. Хотите? – И обвел всех смелым взглядом.
– Давай!
– Бузуй!
– Кто боится?! Отходи в сторону! Слушай мою команду!
4
Вторую ночь веселилось в «Колизее» тамбовское офицерство. На втором этаже, в большом кабинете Рогозинского, были накрыты столы на двадцать избранных персон. Какой-то лысенький купчишка отдал безвозмездно в дар новой власти четыре ящика кагора. Этот поступок до слез растревожил сердце престарелого генерала Богданчика. Первый же тост пахнущий нафталином генерал поднял за добродушие купеческое, «присущее всякому русскому».