Тайная стража России. Книга 3 (Авторов) - страница 380

Для дестабилизации советского тыла и организации повстанческих отрядов немецкие спецслужбы использовали и более малочисленные диверсионные группы, состоявшие из 3–5 человек, «забрасываемые с самолетов»[779].

Кроме «повстанцев», организованных немцами, на территории Латвии и Эстонии действовали и самостоятельные националистические бандформирования. Многие жители, крайне отрицательно относившиеся к восстановлению советской власти, ушли в леса еще весной-летом 1944 г., не желая быть мобилизованными в немецкую и Красную армии. По данным советской контрразведки, еще летом 1943 г., когда начались массовые наборы в немецкую армию, часть жителей ушла в подполье «с целью скрыться от призыва в германскую армию… эти отряды не вели активных действий против немцев, но и не объединялись с партизанами… немцы также их не трогали»[780].

После августа 1944 г., когда была проведен первый массовый призыв в Красную армию, число «лесных братьев» увеличилось. Эти формирования также имели довольно четкую организацию (сказывался опыт участия в добровольных военных формированиях 1920–1940 гг.) и опирались на поддержку населения. У отрядов националистов существовали специальные формы и бланки для изготовления документов, они имели печати и даже изготавливали листовки и воззвания. Нередко основой отрядов выступали дезертиры Красной армии, но и они представляли собой серьезную угрозу, поскольку также совершали налеты и грабежи, сжигали постройки и убивали людей.

В Псковской области были известны и общеуголовные «бандитско-грабительские» группы, которые специально приходили в западные районы области, совершая грабежи и насилия, считая, что их не смогут раскрыть сотрудники милиции, а все свои преступления можно было выдать за теракты националистов.

Основную массу «лесных братьев» составили крестьяне. Многие из них в «течение нескольких лет фактически не брались за сельхозинвентарь, участвуя в боевых действиях», однако практически во всех анкетных данных, заполняемых на допросе, под происхождением значилось «крестьянин». Следователи зачастую указывали «кулацкое происхождение» тех или иных бандитов, хотя фактически количество земли и имущество арестованных не были столь большими. Иногда количество земли, принадлежавшее тому или иному члену группировки, было весьма незначительным — до 5–10 гектаров. В бандгруппы входили люди различных возрастов от 18 до 50 лет, в 1950-е гг. весьма большим становится количество молодых людей, так или иначе участвующих в националистических подпольных формированиях. Советские контрразведчики, объясняя это, ссылались на активные пропагандистско-идеологические методы, используемые спецслужбами западных стран в 1950-е годы. Кроме мужчин, в бандах участвовали и женщины, причем не только как «бандпособники», но и как активные члены бандгруппы, совершавшие теракты. Как правило, женщины являлись родственниками — сестрами, женами, дочерьми наиболее активных бандитов. Многие банды вообще строились по «родственному принципу». Костяк банд часто составляли братья, племянники и дядья, отцы и сыновья. Им «оказывали помощь» друзья, соседи, бывшие сослуживцы. Образование банды зачастую происходило после возвращения из Германии или дезертирства того или иного лица, который приходил в родную деревню или хутор, затем «прятался в лесу» и «склонял к активной вооруженной борьбе и грабежам» своих родственников и знакомых, нередко объединяясь с другими бандитскими формированиями. Материалы Главного управления по борьбе с бандитизмом (ГУБ) НКВД СССР однозначно указывают на «широкую пособническую базу из числа родственников и членов семей бандитов и нелегалов, что позволяет бандитам получать достаточное количество продуктов питания… эти же бандпособнические элементы своевременно предупреждают о появлении сотрудников милиции или истребительных батальонов»