. К аналогичным выводам приходят и другие исследователи, указывающие, в частности, на большую ценность архивно-следственных дел в качестве источника информации о «порочных кадровых практиках» репрессированных руководящих работников
[810]. Как источник достоверной информации о настроениях офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны использует показания на следствии ОГПУ историк А.В. Ганин
[811], а публикаторы следственного дела патриарха Тихона отмечали, что протоколы допросов «являются основным источником, демонстрирующим эволюцию взглядов патриарха и других лиц подследственных»
[812].
Изменялось отношение исследователей и к показаниям, данным подследственными в ходе расследования инициированных властью коллективных политических дел. Так, например, историк В.С. Измозик, изучивший материалы расследовавшего в 1929–1930 гг. ленинградским полпредством ОГПУ дела сотрудников «Черного кабинета» (один из отделов дореволюционного Департамента полиции, ведавший перлюстрацией), отмечает, что степень репрезентативности полученных чекистами в ходе следствия показаний очень высока. «Можно констатировать, — пишет он, — что архивно-следственное дело “чернокабинетчиков” является ценным и в целом весьма надежным источником по истории перлюстрации в Российской империи до 1917 г.»[813].
Изучая показания, данные на следствии в 1930 г. журналистом А. Гарри, историки литературы О.И. Киянская и Д.М. Фельдман характеризуют их как «прекрасный источник по истории как советской, так и зарубежной журналистики 1920–1930-х годов»[814]. Вполне достоверным источником оказались и исследованные сотрудником радио «Свобода» М.В. Соколовым показания ряда арестованных органами госбезопасности представителей русской политической эмиграции. Так, в развернутых показаниях задержанного в 1931 г. члена Российского общевоинского союза А.А. Потехина дана объективная картина жизни русских эмигрантов в Чехословакии, а в послевоенных показаниях одного из основателей политического евразийства П.Н. Савицкого приводятся чрезвычайно ценные данные об обстоятельствах его нелегального визита в СССР в начале 1927 г.[815] Даже в следственных делах времен Большого террора 1937–1938 гг. историки обнаруживают достоверные показания, подтверждаемые независимыми источниками[816].
Начиная с середины 2000-х гг. в научный оборот начали активно вводиться протоколы допросов и собственноручные показания германских генералов и высокопоставленных чиновников Третьего рейха[817], глав стран-сателлитов нацистской Германии[818], командного состава созданных нацистами коллаборационистских формирований