Лександра, предоставленная себе, всё ходит, злая… и кофе ей хочется, а нельзя… боится платье залить.
— И баталия же у нас пошла с Мясничихой! Дом на дом пошёл. Они было заперлись, да Васька плечом дверь вышиб, на это он здоров.
Девушки смеются.
— У Эмильки до сих пор волосы болят, оттрепали её.
— А я хочу костюм пажа, как в балагане на ярмарке, — заявила Амалия: у вас выкроек не найдется, Пелагея Петровна?
— И в старом хороша, — сухо отрезала хозяйка: ей забастовками этими дом закрывать надо, а ее пажом выряжай.
— Амалии пошло бы, — подзуживает портниха: — Фигура подходящая.
— Вам-то выгодно новый заказ, а я с чего стану? Обработай, Амалия, ходатая, что он к тебе прилип, табачищем его провоняла даже, пусть тебе платье закажет — слова не скажу, мне же приятнее, что мои девушки нарядными ходят.
Портниха дипломатично молчит:
— А Лександре…
Но та только и ждёт зацепки.
— Ты со мной равняться не смей. Я со всякими не хоровожусь, солидный человек, образованный — так.
— Васька больно образован!
— Какой есть, моя охота. А тебя кто свистнет, ты и беги, ластись. Меня ещё купец мой выкупит.
— Как же, нашла дурака. И квартиру тебе?
— И квартиру.
— И обстановку?
— И обстановку. Платье купил же?
Амалия, не находя ответа, хватает стакан кофе:
— Ты меня лучше не защемляй, а то…
Лёгкий крик, и Лександра, ворча, побеждённая, отступает.
— Вы как, Пелагея Петровна, что нового? — заводит разговор Авдотья.
— Ох, и не говорите! Кому теперь в голову пойдёт платья новые шить. Куда не приди, вещи собраны, люди на углах сидят. Как пожар какой. Собрать собрали, а ехать нельзя. Машинисты пар из паровозов выпустили и ушли себе в лес по домам. Начальству их оттуда и не вытащить! На станции-то что делается, который день публика сидит, плачет, а сидит. Хорошо, у кого деньги есть, или кто, как вы, на месте живет, никуда ходить не надо, к вам все сами придут.
— Ох, вашими устами мёд бы пить!
— А что, не так разве? И придут, и постучатся, коли заперто. Пустите, мол, очень нужно… Ха-ха-ха!
— Забавница вы, Пелагея Петровна, ха-ха-ха!
— Не дай Бог такого дела, как у меня. Бегай, проси, нет ли работы. Со дня на день живёшь. А теперь всю голову потеряли, руками машут: боимся и боимся. Большая-то мануфактура стала, вот и страшно, всё работала, а вчера стала; фабричные на город хотят идти.
— Ай-ай-ай?!
Дзынь, дзынь, дзынь!
— Это что? Ай!
Слышны торопливые шаги бегущего человека и крик Васьки:
— Я вас! Уши оторву!
— А-а! Мальчишки из школы домой идут, — успокаивается Авдотья: который день Васька их сторожит, никак не поймать, звонят, оглашенные, моду завели.