Но для западных областей страны Партия регионов оставалась совершенно чужой. Во время избирательной кампании на всех украинских телеканалах мелькала заставка «Единая страна», но трудно было придумать более лицемерный лозунг. Украина с самого начала представляла собой лоскутное одеяло, сотканное из совершенно различных регионов, каждый из которых голосовал за свою партию. Пожалуй, нет в мире других стран, где одна партия могла набирать по 80–90 % голосов на выборах в одной части страны, и 4–6 % — в другой. Но именно так и обстояло дело на Украине в начале 2000-х годов. Ричард Хантингтон в своей «Битве цивилизаций» не зря проводил границу между православной и западной цивилизациями по Днепру.
У «укрооптимистов» была надежда, что со временем электоральные предпочтения выровняются, и лидеры политических сил будут примерно одинаково восприниматься в разных регионах страны. Однако, если Леонид Кучма, который, к слову, тоже на заре своей карьеры эксплуатировал тему русского языка, добился признания на Западе страны, и за него там всё-таки голосовали, как за меньшее для Галичины зло, то за годы независимости раскол между регионами не сглаживался, а лишь углублялся. Янукович и Партия регионов так и не стали своими для Галичины, неизменно набирая здесь позорное меньшинство голосов, сравнимое со статистической погрешностью.
Многочисленные уступки и заигрывания Януковича с украинскими националистами лишь на время отсрочили тот взрыв народного самосознания, который произошел в Крыму и на Донбассе после переворота 2014 года. Сегодня кажется невероятным, но ведь Украина имела шанс расколоться еще в 2004 году, во время первого, «оранжевого» майдана. И именно Виктор Янукович стал тем связующим звеном, которое еще на 10 лет сковало вместе две Украины: Западную и Восточную.
После расстрелов на майдане 2014 года, погромов и «коктейлей Молотова», акции 2004 года выглядят просто образцом миролюбия. Однако реакция Юго-востока в то время была куда жестче действий Антимайдана 2013–2014 годов. Антимайдан не ставил цели автономности Юго-востока, не призывал к федерализации, а лишь к конституционному порядку. А в 2004 году жители регионов со значительным числом русского населения не хотели смиряться ни с третьим туром, ни с приходом к власти Виктора Ющенко. Программой-минимум русских активистов Юго-востока была федерализация Украины. Программа-максимум уже тогда звучала от многих донбасских патриотов — присоединение к России.
В 2004 году весь Юго-восток был в синих ленточках, как символе русского сепаратизма. Согласно воспоминаниям очевидцев, федералист Евгений Кушнарев собрал съезд советов в Северодонецке и заявил: «Если оранжевые фашисты не хотят уважать наш язык и культуру в федерации, мы должны поставить вопрос о выходе из Украины!» «На съезд собрались представители не только областей Новороссии, но из Сум, Кировограда, Кривого Рога и других областей — всего около 15!» — вспоминает в Фейсбуке известный блогер Виктор Дорифор: «Речь Кушнарева была встречена бурными аплодисментами! Но приехал Янукович, которому мы стоя рукоплескали минут двадцать и сказал: «Не будем горячиться, подчинимся! Через несколько лет никто и не вспомнит об оранжевой революции!» Через несколько лет «оранжевые» на самом деле съели друг друга! А празднование первого майдана сегодня игнорируется большинством украинцев. Они предпочитают не вспоминать, как были обмануты политиками в своих лучших намерениях. Потом был убит Кушнарев. А в майдан 2013–2014 годов резко против майдана уже было лишь 5–7 областей, и за Януковича горой стоять уже не хотел никто.