Тогда, на этих пустых площадях, внезапно ставших дном моря, ты встретишь всех, кого любил когда-то, кого потерял и не найдешь уже никогда.
Такого свойство этого места…
Впрочем, не будем грустить.
Переберем свои цветные четки, вспомним любимое, бестолковое, смешное и грустное.
* * *
Остановка вапоретто[8].
06.45. То есть, без пятнадцати семь утра.
На остановке мы вдвоем, я и синьора средних лет в шляпке и перчатках.
Я застаю синьору в непростой момент жизни: она мечется по плавучей пристани из угла в угол, и мое появление воспринимает как благодать: пришел собеседник!
– Что там написано на табло? – спрашивает синьора. – Все в порядке, 5.2 будет через пять минут.
– Вы уверены? О Боже. Нет, он не придет. Я чувствую. Какое торменто[9]! Боже. Он не придет, я знаю! Я знаю! Бесполезно ждать его! О Боже!
– Синьора, вот он!
– Нет, это не он. Это что-то другое! О мое сердце…
5.2 мирно швартуется на пристани. Синьора внезапно и полностью успокаивается.
– Естественно, это 5.2-ой! – и мне, укоризненно: – Не стоило так нервничать!
* * *
Сосед из гетто.
Знаю его двадцать лет.
Двадцать лет раскланиваемся на улице, жмем руки друг другу на мессе.
Вчера, интимным шепотом на выходе из храма:
– А в Сан-Марко? Синьора бывала в Сан-Марко? Это огромная базилика на самой большой площади…
В глазах – сумасшедшая надежда. А вдруг – нет? Вдруг он будет первым, кто отведет меня, кто покажет…
* * *
Муж приходит домой довольный. Нашел ресторанчик, где можно поужинать.
– Там, – говорит, – очень уютно. И место тихое: переулок Мертвых.
Промозглым декабрьским вечером бредем переулками от моста Риальто. Это старая часть города. Мост, сверкающий лавками с золотом и стеклом, остается за спиной, сallе, похожие на трещины в камне, редкие фонари. И правда, тихо. Темно и даже страшновато. Ресторанчик на 10 мест. Заняты восемь. У ужинающих странные синеватые лица. Перед нами с порога извиняются и говорят: «Простите, мы ждем еще двоих, и все будет занято!»
Восемь господ и дам слаженно кивают.
Выходим. Нам смотрят вслед.
Конечно, синий оттенок на лицах создает лампочка.
Лампочка, и только она.
* * *
Июль. Жарко. Часам к десяти поднимается ветерок, и в сквер у памятника Гарибальди выбираются мамочки с колясками, старушки с болонками и туристы с картами, на которых подробно обозначены все обломки актуального искусства, прибитые к нашим берегам штормами Биеннале.
Я возвращаюсь с мессы, приплыв в свои райские сады Джардини на вапоретто номер пять, обогнув город по часовой стрелке, очумев от плеска, блеска и жары, тщательно обдумав покупку килограмма черешен у зеленщика, который торгует с лодки у меня под дверью. Черешни можно будет положить в холодильник, и они станут влажными, матовыми… Помимо черешен, у меня есть белое вино и пармезан, и вентилятор под потолком, и целая библиотека в электронной «читалке».