Следует признать, что, по видимости, воды в Термическом заливе не убавилось.
Мальчик хмурится, и я готовлюсь услышать рев.
Рева нет. Вместо этого ребенок что-то говорит маме, и мама принимается собирать вещи.
– Что он сказал? – спрашиваю я.
– Он сказал: пошли обедать. После обеда он вернется и перенесет остальное.
– Спроси, как его зовут?
В ответ слышу:
– Христос.
С ударением на первом слоге.
* * *
В барчике у самого моря – навес, пяток столиков, пожилой грек по очереди с дочкой и сыном варит кофе и наливает желающим узо (при добавлении льда анисовая водка становится непрозрачной и белой, как море на закате).
В баре завалялась бутылка рома.
– Кто его купил? – сетует грек. – Пить эту дрянь тут некому.
– У вас есть кока-кола? – осведомляюсь я.
Кока-кола есть. Настоящая, в стеклянной запотевшей бутылке.
– Давай лед! – командую я.
Пожилой грек, Гошин здешний юрист, на старости лет поймал жар-птицу. Это бывает. Много лет был женат на хорошей греческой женщине, нарожал детей, года два как овдовел – и вот оно. Не ждали. Ему изрядно за шестьдесят, ей – сорок пять. Она – американка. Есть такая порода, не первый раз вижу. Тощая и плоская как доска для винд-серфинга. Ноги от зубов. Стрижка короткая, ежиком. Волосы белые, улыбка от уха до уха. Татуировка на предплечье: «Живи быстро, умри молодым». Одета в джинсы до колен и драную майку с компаньеро Че на спине. От перечисления тех мест, где она жила, разыгрывается морская болезнь.
– Ты будешь мешать это с кока-колой? – удивляется юрист.
– О, Куба-либре, – хохочет Жар-птица.
– Что такое кубалибре? – интересуется юрист.
– Пей, Яни, – говорю, – раз уж такая история – пей!
Куба-либре имеет успех. Нас спрашивают, почему это так называется. Я по-английски рассказываю про революцию, Фиделя, Че Гевару. Американка переводит на греческий.
– Бандит этот ваш компаньеро, – говорит Гоша меланхолически.
– Не без того, – вздыхаю я.
– Почему это некоторым простительно? – удивляется грек.
– Потому, что он красавец, – говорит американка по-английски.
Я молча киваю, потягивая через трубочку золотисто-коричневую жидкость. Прибой шелестит мелкими камешками.
– Я не понял, что она сказала! – беспокоится грек.
– Забей, – советует мой хозяин.
Русское слово «забей» грек знает.
* * *
Море, выглаженное западным ветром до состояния зеркала. Прозрачная мелкая вода. Я сижу в кресле на берегу, наблюдаю жизнь взглядом, который англичане справедливо зовут вакантным. Vacant.
У меня на коленях – новый роман Дэна Брауна. Дело идет к развязке, и, как обычно, выясняется, что Грааль – это хорошенькая особа женского пола. Все не так, как предполагалось в начале. В романе фигурируют Данте, чума и дож Дандоло. От одного этого коктейля можно сойти с ума, но ветер, повторю, западный, море тихое…