– Можете звать меня Саманта.
Молодой человек лучится от удовольствия, и невозможно не улыбнуться в ответ. Его каштановые волосы идеально уложены, а костюм выглядит безупречно и дорого.
– Тогда вы просто обязаны называть меня Александром.
– Хорошо, так и буду. Терпеть не могу формальности. А вы?
– Не так громко, а то пожилые леди неподалеку от нас упадут в обморок, – смеется он.
Тихо смеюсь в ответ:
– Не только они. Я в этом корсете тоже потеряю сознание, если сделаю глубокий вдох. Хорошо, что стулья здесь с ручками.
– Даже если бы их не было, я не дал бы вам упасть.
Молли права. Он заигрывает со мной!
– А где вы живете?
– В Нью-Йорке, недалеко от Харперов. Пару лет назад мы уже встречались на одном из их приемов в честь Рождества. Помните?
Прием на Рождество? Не помню. Помню только Нью-Йорк.
– Извините, но нет. На приемах я обычно ни с кем не общаюсь, – говорю, поднимая бокал с вином.
Официант ставит передо мной тарелку жареной спаржи с лимонным соком и оливковым маслом.
– Дядя не рассказывал вам историю, как мы в самый последний момент умудрились перекупить билеты на этот лайнер?
Рада, что он сменил тему.
– Неужели? Расскажите! Вы стали причиной скандала?
– Что ж, – смеется он, – кажется, так и есть.
Меня охватывает дрожь. Что это, морская болезнь? Опускаю бокал на стол. Александр хмурится.
– Саманта?
Отодвигаю стул и встаю, все за столом смотрят на меня. Дрожь становится сильней.
– Прошу прощения, мне нужно отойти, – поясняю мужчинам и быстро, насколько позволяет платье, устремляюсь прочь.
Руки мои трясутся. Корсет не позволяет вздохнуть, комната кружится перед глазами. Я толкаю дверь и…
* * *
Кто-то сидит, склонившись надо мной, и осторожно трясет за плечи. Я моргаю. В полутьме волнистые темные волосы отбрасывают тени на точеные скулы. Губы слегка приоткрываются, и парень выдыхает с облегчением, а его лицо светлеет. Все-таки он прекрасен.
Резко сажусь на кровати. Как он… ничего не понимаю! Тру глаза, чтобы убедиться: они меня не обманывают.
– Элайджа? – неуверенно спрашиваю я.
Это сон, да?
– Саманта, – произносит он с очаровательным старо-британским акцентом и ненадолго замолкает. – Зачем ты надела платье, если даже не представляешь, кто его прислал? – Его взгляд осуждает.
Итак, это не сон. Ошибок быть не может, Элайджа здесь. Но как? Окидываю себя взглядом: платья на мне больше нет, только комплект старинного белья с оборочками. Корсет тоже исчез. Я не сразу понимаю, что все это значит;
в голове до сих пор туман.
– Ты что, раздел меня?
– Ты не могла проснуться, пока была в платье. – Он встает. – Как можно не догадаться, что на платье наложено заклятие? Ради всего свя…