Шанс для Хиросимы (Мостовский) - страница 39

Потомок одной из старейших и знатнейших аристократических фамилий, ставший премьер-министром в сорок восемь лет (по традиционным японским меркам — неслыханно рано). Он отличается от современной ему правительственной бюрократии социальным происхождением, стремительной карьерой (притом через парламент, а не министерскую службу), оригинальностью воззрений и даже… высоким ростом, что особенно бросается в глаза на фоне низкорослых министров. Принц был автором «доктрины Монро для Азии» — геостратегического проекта «Сферы сопроцветания Великой Восточной Азии». Идеальным вариантом ему представлялось присоединение СССР к Тройственному Пакту и создание оси Берлин-Москва-Токио, к чему, как известно, усиленно призывал Карл Хаусхофер. Коноэ ратовал за реализацию этой идеи, но и его усилия не увенчались успехом. Германский журналист Рихард Зорге не только был последователем идей Карла Хаусхофера, но и его деятельным японским корреспондентом, в свою очередь способствуя распространению этих мыслей в политических кругах Японии. В ближайшем окружении Коноэ нашлись проводники таких идей, в первую очередь связанные с группой Зорге молодые интеллектуалы. Принц, вероятнее всего, не догадывался о собственно разведывательной деятельности Зорге, но отчётливо представлял себе его политическую ориентацию. Аресты по «делу Зорге», начавшиеся непосредственно перед падением третьего и последнего кабинета Коноэ в октябре 1941 г. (символично, что сам Зорге арестован именно в день отставки Коноэ), затронули почти всё ближайшее окружение принца. Это было воспринято как милитаристская провокация, направленная лично против него. Враги — как милитаристы из военного ведомства, так и атлантисты из министерства иностранных дел — стали открыто требовать ареста Коноэ. Его обвинили в передаче врагу военных и государственных тайн. Ситуация изменилась, когда очень быстро, воспользовавшись каналами Зорге, была подготовлена встреча Сталин — Коноэ. Принц вылетел в Москву и произошло обсуждение такого завершения войны на Тихом океане, которое в равной степени было бы выгодно и СССР, и Японии. Сталин, взвесив все «за» и «против», согласился выступить посредником в переговорах с США. Теперь этот человек стоял в кабинете премьер-министра.

Судзуки сразу взял быка за рога, предъявив императорский рескрипт о создании «специального комитета» под руководством принца. Задачей комитета было реализация общенациональных проектов: урановое оружие, турбореактивный двигатель, радиолокационные системы и увеличение объёмов производства вооружений. Полномочия Коноэ превышали министерские, он вошёл в состав Императорской Ставки с правом голоса и имеет привилегию внеплановых аудиенций у его величества. Таким образом «комитет» будет потреблять и из армейских и из флотских источников все что ему необходимо. При этом изъятия не будут согласовываться с министрами, их будут лишь информировать. Мало того, «право первой ночи» при распределении финансов теперь тоже оставалось за комитетом. Впервые за свою почти столетнюю историю Армия и Флот почувствовали себя по одну сторону баррикад, их грабили, причём беззастенчиво. Пока не прошёл первый шок, обоим министрам принц вручил списки того, что у них изымается. Самое неприятное то, что это были люди. Немедленной демобилизации подлежали более пяти тысяч человек до призыва работавшие в промышленности и науке. Мало того, министерство Флота отдавало чуть ли не треть экипажей «посланцев богов». Армии, видимо чтобы не было обидно, предписывалось незамедлительно приступить к организации рудных приисков в Корее и Северном Китае. Впору было хвататься за сердце, хвататься за пистолет имея в оппонентах принца крови, да ещё и члена совета дзюсинов, значило потерять лицо и поставить крест на своей репутации. В заключение Каноэ объявил, что в ближайшее время будет подготовлен список унификации номенклатуры производимых или закупаемых изделий для Армии и Флота. Это делается для того, чтобы избегнуть дублирования производственных линий. Что тут началось! Для сдержанных японцев повысить голос недопустимо, но оба министра разом, не просто заговорили громко, они зарычали! Это был подкоп под основные принципы существования клановых структур. Коноэ Фумимаро стоически перенёс шквал возмущения, а потом, подчёркнуто спокойно напомнил министрам об одной истории. В 1940-м году была приобретена лицензия на знаменитый германский авиадвигатель от Bf-109E. Все бы хорошо, но Императорская Армия и Императорский Флот покупали эту лицензию независимо друг от друга, два раза ее полностью оплатив! Впрочем, немцев это нисколько не расстроило, а только удивило и позабавило, заставив вспомнить анекдот о сумасшедшем, который расплачивался в ресторане дважды. Конечно факт этот не расстроил ни немцев, ни армейских с флотскими, но император опечален тем, что его добрые подданые так не рачительно относятся к финансам. Тем более, что по сведениям Императорской свиты, такая ситуация повторялась не единожды. Никому не позволено распылять и без того скудные ресурсы Японии. Вот, чтобы избежать столь досадных недоразумений в будущем, комитет будет отслеживать задвоенность номенклатуры. Аргумент был убойный, со свитой не поспоришь и теперь обе военные корпорации сжав челюсти, сделали вид, что согласились. Премьер понимал, что убедив императора создать новую структуру, стоящую выше Армии и Флота, да и ещё руководимую цивильным, он многим рискует. Но повторения путча Армии в ближайшее время можно не опасаться — все пассионарии сделали сеппуку в июле, а Флот слишком занят боевыми действиями, ему не до бунтов. Что же касаемо личного покушения, адмирал Контаро Судзуки носит в себе армейскую пулю с 36-го года и смерть встретит как избавление от постоянной ноющей боли.