— Что с другим телом?
— То же самое. Люди Катлера оцепили место происшествия. Одежда и кожа сплавлены при рассечении. И точно как у Марии Бруно и других, голосовые связки пропали.
Гвен пожевала щеку.
— Но никто бы не стал поднимать такую бучу из-за него или тех троих бедолаг, разве нет? Что за черт?
Янто пожал плечами.
— Так устроен мир.
— Да, возможно, но это не значит, что мне должно нравиться. Я хочу найти этого чертового пришельца из-за всех них. — Гвен пыталась успокоиться, кусая губы. Огрызнувшись на Янто, она нехотя признала, что эмоционально вовлечена в дело и уже не может успокоиться, ей не хотелось, чтобы Джек или Янто заметили, как сильно ее это волнует.
— Мы все хотим, Гвен, — Янто искоса посмотрел на нее. — Ты думаешь, Джек заволновался только из-за звезды? Что для него одна жертва значимее другой?
Гвен молчала. Янто был прав. Она не могла винить его за поведение всего остального мира. Если кто и был лишен мелочности, так это капитан Джек Харкнесс. Он слишком многое видел. Он был настолько иным. Джек был — и она не могла сдержать пробежавших по спине мурашек — Джек был особенным.
По другую сторону стекла предмет их обсуждения опустил трубку и распахнул настежь дверь.
— Выключите эти телефоны. Сейчас же. — Прошагав мимо Гвен и Янто, Джек запустил руки в волосы. — Боже, я даже собственные мысли не слышу. Если мне еще хоть раз придется сказать сегодня «да, сэр» или «нет, сэр», клянусь небесами, я застрелюсь.
Гвен взглянула на офис Джека и на лежащий на столе старый револьвер времен второй мировой войны.
— Думаешь, добавление к своим проблемам еще и головной боли поможет нам разобраться со всех этой неразберихой?
Джек уставился на нее.
— И когда смеяться?
Ее улыбка стерлась. Гвен видела, что он устал, а терпение на исходе. Пока она была дома с Рисом, он работал.
— Извини.
Он отмахнулся от извинений Гвен.
— Ты не виновата. Просто слишком много бюрократии для этого времени утра, — он глубоко вдохнул и положил руки на бедра.
Позади них Янто опустил рычаг, и трель телефонов внезапно прервалась. В Хабе повисла благодатная тишина.
Наконец-то Джек улыбнулся.
— Спасибо.
Он прислонился к рабочей станции и протяжно выдохнул, его плечи, слегка расслабляясь, опали.
— Ты работал всю ночь? — спросила Гвен. Янто, стоящий у кофе-машины включил воду на кипячение.
— Говоря словами великого Лайонела Ричи, мне в самом деле пришлось работать ночь напролет[20], — Джек поднял глаза. — Но оно того стоило.
И Янто, и Гвен уставились на него.
— Сейчас не время для театральных пауз, — наконец сказала Гвен. Ее сердце бешено билось. — Что ты нашел?