— А вот и батюшка, — заметив идущего на лыжах старца и рядом с ним Беляша, я пробормотал себе в бороду.
Волк, подбежав первым, просительно ткнулся в опущенную ладонь. Мне ничего не оставалось, как присесть и чесать его за ушами.
— Ну, что же делать с тобой, шелудивый? — заметил я иронично. Зверь, одёрнув голову, встряхнулся и обиженно глянул в глаза.
— Да прикалываюсь я, юморю в общем, — поспешил того успокоить, — Не шелудивый, совсем не шелудивый, даже наоборот. Лучше расскажи-ка, где вы с батюшкой шлялись?
Беляш вновь пододвинулся ближе и довольно заурчал.
— Ты не волк, ты поросёнок, всё понимаешь, а отвечать не хочешь… да шучу, шучу, — смех сорвался с губ, и я попытался удержать голову оскорблённого зверя — какое там… Итог нашей скоротечной возни: я валяюсь в сугробе, а вмиг подобревший Беляш, лижет мне щёки.
Тут подоспел Серафим:
— Проснулся, играетесь, ну и славненько, друзья ещё спят? — я кивнул, — Пусть спят, пару дней у нас ещё есть. Если Таймас к послезавтра не оклемается, придётся тащить его в поселение Перми — просить местных чтоб приютили болящего.
— Он также как я… тогда… где то по лабиринту бегает?
— Не знаю, может и на сковородке греется, это смотря, какие у него представления об аде.
— То есть всё произошедшее со мной в сером лабиринте к реальности отношения не имеет, просто сон, иллюзия…
— Отнюдь, мысль материальна, но аксиома сия становится очевидной лишь после смерти.
— Хрен с ним… — прекращая начавшийся мыслительный процесс, тряхнул головой, — Давай, лучше поговорим о насущном…
— И?.. — вопросительно подняв брови, старик пристально посмотрел мне в глаза.
— Вот… — ничего не поясняя, я достал из наплечных ножен оба скрамасакса и передал их ему.
— Хек… — крякнул Серафим, впрочем, удивления на его лице не наблюдалось. Повертев ножи в руках, он отдал их обратно и правую, в которой держал поглотителя душ, брезгливо отёр о подрясник.
Ах да, забыл сказать — аура Грома, была сильно похожа, на голубое свечение катаны.
Вспомнив о мече, я вновь перешёл на мистическо-философскую тему, хоть мгновением раньше, и отгонял её. Чуть посопротивлявшись сам себе и, не удержавшись под мощной атакой любопытной хрюшки, я задал вопрос:
— Ты видел, что проделала катана, в самом конце отчитки?
— Нет, однако, почувствовал…
— Ну и как это понять?
Старик развёл руками, и мне пришлось описывать виденные мной искры, исходящие от клинка в момент соприкосновения его с тёмной энергией. В ответ он непонимающе пожал плечами.
"Где-то я уже это видел?.. А… точно!.." — Данная ужимка сильно напомнила недоуменно-растерянные жесты Прохора Алексеевича, при всём несоответствии в комплекциях и внешности, оба старика при внимательном рассмотрении оказались весьма схожи, словно не наречённые, а кровные братья.