И вообще, не беги впереди паровоза. Эгрегоры относятся к слову, то есть, связаны с внутренним слухом и речью, а на сегодняшний день мы с тобой изучаем образы, они соответствуют зрению. Скажем, есть ещё обоняние, тактильные ощущения и так далее. Все органы чувств падшего человека нуждаются в исправлении и это не так просто, как может казаться. В своё время — всё узнаешь, — хлопнув рукой по столу, дед замолчал.
— Постой, с подлинным зрением я чуть разобрался, а вот, про истинную речь слышу впервые, хотя бы намекни, что это такое?
Прохор нахмурился, но всё же ответил:
— Слово.
Моё лицо, судя по всему, приняло придурковатое выражение и старик ухмыльнувшись, пояснил, — Совесть, внутренний голос, интуиция, но только истинные их проявления.
От мыслительного процесса крыша чуть сдвинулась, опять я ничего не уяснил, но от темы эгрегоров решил отойти, однако не успокоился:
— Так, что же такое — эта личная вера?
— Не объяснить, на то она вера. Как познаешь её — сам всё поймёшь, станешь навеки другим, и возврата не будет…
— А что скажешь про мой поединок, — перехожу в своём списке к следующему вопросу, — Как такое стало возможным?
— Как стало возможным это для тебя — большая загадка. Видимо, всё дело в двух неудачных смертях. Технология происшедшего очевидна — впитанная в храме и сконцентрированная страхом энергия, сама всё сделала, а ты, лишь умудрился ей не мешать…
Постепенно народ прибывал, свободных столов не осталось, но к нам — так никто не подсел, то ли дед их смущал, то ли мои татарские доспехи — не знаю. Люд гомонил, обсуждая прожитый день или просто болтая, поднялся гул, и пришлось говорить громче.
— Опиши-ка мне лучше, дружок, своего соперника, что-то на татар тебе уж больно везёт, — сменил тему учитель.
— Навскидку — лет тридцати, худощав, жилист, бородка на испанский манер, чертовски быстр, а вот он сам… — осёкся я, указав на появившегося в дверях воина. Видок тот имел колоритный: кровавый синяк, начинаясь со лба, перетекал на оба глаза постепенно становясь, иссини жёлтым.
— Эка ты его приголубил… — крякнул Прохор и помахал рукой вошедшему, приглашая того к столу.
— Здрав будь, Прохор Алексеевич, — низко поклонившись, промолвил воин.
— И тебе не хворать, — бросил дед, — Расскажи, Халиль, что не поделил с моим учеником? — старик задал вопрос и, подвинувшись, освободил татарину место.
— Ученик, значит… Ну, это многое объясняет, родича моего он убил. Конечно, дерьмом был Касим, однако — воин сильный, вот я и решил проверить — не лжёт ли чужак, рассказывая как всё случилось, — заканчивая фразу, собеседник кивнул на меня.