– Неужели тридцать?
– Даже не мечтай!
– Иванова! Да ты и правда стерва! Я тебя уволю.
– Вперед! – Нина спрыгнула со стола, взяла лист бумаги и написала заявление.
– Ишь ты! А по статье не хочешь, за несоответствие?
– А ты не хочешь, чтобы я в Москву, сам знаешь кому, позвонила и доложила?
– А не докажешь? Какие твои доказательства?
– Думаешь, им там доказательства нужны?
– На! – Он чиркнул подпись под заявлением. – Проваливай, матерное слово! Дела там не забудь кому-нибудь передать. Дура! Еще приползешь обратно. Кому ты нужна? Да ещё на такие бабки! Я, так и быть, тебя обратно возьму, но мои условия ты знаешь.
Нина забрала заявление и, молча, покинула руководящий кабинет. Оставшееся время рабочего дня она потратила на оформление своего увольнения и передачу дел одной из сотрудниц. Самой толковой, которую после увольнения Марины перевела в свои заместители. И не пожалела. Конечно, им обеим пришлось задержаться до позднего вечера, но одной из них после этого светила хорошая заработная плата главного бухгалтера, а другой – свобода и чистая совесть.
Как только Нина ушла из офиса и села в машину, она тут же набрала номер Вербицкого.
– Привет, Паш! Извини, что поздно, твоя вакансия ещё актуальна? – спросила она с замиранием сердца. Вот будет номер, если она опоздала, и Вербицкий споет ей песню «Где ж ты раньше был, мой единственный….».
Однако Вербицкий ничего такого петь не стал, а обрадовался и назначил ей встречу в своём офисе завтра же во второй половине дня. Нина облегченно выдохнула и отправилась домой.
Дома её ждал злой и голодный супруг.
– Ты, дорогуша, на часы смотрела? Или опять у доктора была? А позвонить, предупредить, что задерживаешься, не догадалась? Приличные люди, когда задерживаются, должны предупреждать, что ужина не будет, так как у них важные ответственные мероприятия и им некогда выполнять супружеские обязанности!
– А ты почему мне не позвонил? – поинтересовалась Нина, скидывая туфли. – Вдруг со мной беда?
– Потому что тот, у кого беда, тот и должен звонить!
Нина согласилась, что это логично, особенно, если тот, у кого беда, лежит без сознания, и пошла в спальню переодеваться в домашнее. Когда она явилась на кухню, муж со свирепым лицом разглядывал содержимое холодильника.
– Гипнотизируешь? Это вряд ли поможет. Проще разогреть. – Нина отодвинула мужа, достала свои заготовки, и через полчаса ужин уже стоял на столе.
Муж сел за стол, выключил привычно бубнящий телевизор, нахмурил брови и каким-то очень строгим прокурорским голосом спросил:
– Так, где же всё-таки прогуливалась моя жена в столь поздний час, зная, что муж сидит голодный? Я ведь не так много от тебя требую. Мы же договаривались, что к моему приходу в доме должен быть готов горячий ужин.