Торопливо перебежала комнаты на цыпочках, бросила наконец-то надоевшие тапки и юркнула в постель. И только тут почувствовала, как у меня, оказывается, замерзли ноги. И руки. И вообще, всю меня била мелкая нервная дрожь.
Я поежилась, и Ричи завозился, а потом накинул на меня сверху одеяло.
– Ты чего не спишь? – спросила я, почему-то шепотом.
Внезапно, несмотря на то что я пришла сюда с четкими донельзя намерениями, накатили смущение и робость. Я вдруг поняла, что в нашем с Ричи взаимодействии, в отношениях, которых не было, активной, действующей стороной всегда был он. Я выбирала, последовать мне за ним или нет, но решение всегда начиналось с него. И теперь… Теперь я растерялась. Что он думает? Что он чувствует? Что мне делать?
– Думаю. – Ответил он после молчания.
– Ричи, я соврала тебе, но… – торопливо начала я объясняться, но Ричард Феррерс меня оборвал.
Он расхохотался в подушку, и привыкнув к темноте, я различила, как вздрагивают его плечи.
– Соврала она! Ой, не могу, соврала! Мне подсунули принцессу и снесли количество моих проблем процентов эдак на пятьдесят! Конечно, у меня претензии!
Мне стало почти обидно:
– Вообще-то, тебе еще подсунули возможные проблемы с королевским домом Шельгары, и вообще!..
Вместо ответа Ричи осторожно, нежно погладил меня по лицу. Придвинулся ближе.
Я замерла. Сердце, до того прекрасно справлявшееся со своей работой, зависло…
– Ты боишься? Послушай, нам совсем не обязательно… всё это прямо сейчас, – Ричи говорил тоже шепотом и не слишком-то уверенно. – Ну, разведут и разведут, под замок же тебя не посадят? Мы можем попробовать позже… Ну, когда ты будешь готова…
Ага… Ага. Я как-то очень остро представила это всё – меня увезут в Шельгару, под замок, конечно, и правда не посадят, но доучиваться я буду дома. Ричи, разумеется, останется здесь – у него своя страна, своя семья и свои обязательства.
И вот мы будем жить по отдельности. Он здесь. А я там. Никаких поцелуев. Никакой возможности видеть его, когда пожелается. Никакой успокоительной и волнующей уверенной силы рядом.
А всё потому, что я оказалась «не готова».
– Нет уж! – возмутилась я, и сама потянулась к нему. – Не надо нам «долгих путей»!
И неожиданно для самой себя брякнула:
– Ричи, признайся, ты тоже не знаешь, что делать! Слушай, давай сейчас сделаем так-сяк, а потом переделаем по-норма…
Слово оборвалось поцелуем.
Прикосновение губ оказалось нежным-нежным.
Ричи сел в постели, и потянул меня на себя, усадил лицом к лицу, и я снова удивилась какой же он… Слов не подобралось, но ощущение восторга, и несущейся по жилам чистой радости, и еще чего-то, сокровенного, первобытного захлестнуло меня с головой. И страхи не то, чтобы исчезли – просто стали незначительной ерундой.