И уж точно не подозревала в нем такого внутреннего огня и ярости!
– Дино, – сказал он, протягивая бумагу второму дядюшке.
Тот дотянулся, расположил лист перед собой прямо в воздухе, вынул из кармана пижонскую ручку и деловито уточнил у меня:
– С помощью каких правовых инструментов ты собиралась закапывать Кирстена в землю?
Я запнулась, но быстро спохватилась, и приняла возмущенный вид:
– Я вовсе не!..
– Ильза! – проникновенно выдал дядя Дино, глядя мне в глаза.
Я сдалась и перечислила соответствующие законы, подзаконные акты и постановления.
– Уровень правовой грамотности признан достаточным, – приговорил дядя-законник, оставил свой росчерк в нужном месте и сверху шлепнул именное кольцо-печатку, привычно подхватив листок, когда от столкновения с магической печатью растворилась наколдованная твердая поверхность. – Держи, поздравляю со сдачей экзамена полную правовую и магическую дееспособность!
И подмигнул мне:
– А как дорогого родича в подобной ситуации можно было бы с меньшими усилиями по уши в землю вогнать, я тебя потом как-нибудь научу!
В глазах у него плясали демонята.
Да… Много я о своих родственниках не знаю!
За спиной с легким магическим выбросом, более похожим на порыв ветра, схлопнулась защитная сфера вокруг Ричи.
Я взяла документ – физическое отображение моего вступившего в силу права, и твердо сообщила всем:
– Я его люблю. – А потом задумчиво добавила: – Ну, мы пойдем, пожалуй…
И вопроса в моих интонациях не было ни на гран: вот еще, спрашиваться!
И только выйдя из кабинета и закрыв за собой дверь, мы с Ричи крепко обнялись.
Я нервно сопела ему в ключицу, вдыхая такой родной, такой успокаивающий запах, а потом не утерпела, и задала вопрос, засевший во мне колючей занозой.
– Ну, вот зачем они так? Папа и мама…
Конечно, не Ричи бы об этом спрашивать, но удержать в себе детскую обиду я не сумела.
Ричи поцеловал меня в макушку, потерся скулой о нее, и спросил:
– А ты не понимаешь? Тебе сколько лет, сердце мое?
– Сколько и тебе – восемнадцать, – отозвалась я настороженно.
Так, если сейчас и Ричи выскажется в духе, что я еще ребенок и глупая, я…
– Угу, восемнадцать. И всё это время ты просидела дома, под маминым-папиным крылом. А стоило уехать – полугода не прошло, как замуж выскочила. При этом, Андервуд – это тоже не центр блистательной жизни, прямо скажем! Тот же домашний контроль считай, скучные стены да одни и те же физиономии одноклассников… Не понимаешь, да?
Он осторожно обнял мое лицо ладонями, целуя меня в лоб, в нос…
Шепнул на ухо:
– Да у них же цыпленочек первый раз нос из гнезда высунул, он и не видел-то в жизни еще ничего, а какой-то мерзавец взял и окрутил их драгоценную девочку, а она достойна самого-самого, она, может, если бы оглядеться успела, кого-то получше бы себе нашла!