– Хорошо, я приведу тебе пример.
– Давай, – кивнул Егор.
– Я буду говорить это медленно, очень медленно. И буду делать между словами паузы, чтобы ты мог сосредоточиться и понять.
– Давай.
– Готов?? – спросил я
– Да, готов уже, давно готов, не томи.
– Итак:
– Терпкая, – сказал я с нажимом.
Егор кивнул.
– Клевая.
– Да, понимаю, давай дальше, – кивнул Егор.
– Осень.
– Так, а потом чего?
– Все.
Егор откинулся на спинку кресла и посмотрел с недоверием.
– Реально все? Без дураков? – спросил он.
– Реально все.
– Заебись. И что за историю ты мне тут рассказал? «Я знаю три слова»?
– Я рассказал тебе хорошую большую историю про клевую, очень клевую осень. Понимаешь? Она настолько клевая, что у тебя дух захватывает. И если ты добавишь ей терпкости, то это будет покруче, чем любое вино столетней выдержки, которое ты будешь смаковать в своем дебильном ресторане, в котором на стенах висят дешевые репродукции, и единственная цель, для которой они там висят, – это чтобы ты это вино не в маркете купил раза в три дешевле, а пришел в этот ресторан. При этом, глядя на эти репродукции, ты будешь проводить языком по нёбу, кивать головой как болванчик и повторять: «Да, хорошее божоле стоит тех денег, которые я за него заплатил».
– Ты идиот, бро, – сказал Егор.
– Ты сам идиот, бро, – ответил я.
– Я тебе еще раз скажу – осень у каждого своя, и история у каждого своя. У тебя своя осень. А у меня своя, – настаивал я.
– Ты сумасшедший, – ответил Егор.
– Я никогда не понимал это так четко, как сейчас. Мне слов терпкая, клевая осень хватит для того, чтобы посмотреть длинный хороший фильм. При чем я сам его снял и сам себе показал. В этом суть.
– Ты шизофреник – если ты сам снял фильм и сам же его посмотрел, то ты точно шизофреник.
– Ты понимаешь, что такое классика? – не сдавался я.
– Да, скукота, которую в школе изучают, – ответил Егор.
– А вот хрен те. Нас обманули. Классика – это то, что не стареет с годами. Даже твое поганое вино когда-нибудь скиснет, а настоящее слово будет жить вечно. И то, что в одной фразе содержит столько мудрости, что она будет верна, несмотря на то, что происходит за окном.
– И как это относится к нашей теме? – спросил Егор.
– А так, что мы переходим напрямую к теме Творчества, как такового.
– Прежде чем мы перейдем, к теме этого твоего «Творчества», я хочу тебе кое-что напомнить, – сказал Егор.
– Валяй.
– Когда мы учились в школе – там были произведения, оставившие в моей душе неизгладимый отпечаток. Хочешь узнать какие?
– Давай.
– Сначала меня ранили, заставив прочесть «Муму» Тургенева, потом подкосили «Гробовщиком» Пушкина. Они вынесли мне мозг окончательно и бесповоротно. Я рыдал несколько дней. И когда рана стала заживать, мне дали толстую, очень толстую книгу про мужика, который топором убил беззащитную старушку. И, конечно, тоже заставили ее прочитать. А чтобы доказать, что я ее прочитал, мне надо было написать сочинение. И если бы я его не написал, то злая мымра с указкой, вычислила бы, что я попытался ускользнуть, и не перевела бы меня в следующий класс.