Остров (Бочманова) - страница 67

Юля увидела туалет и из последних сил толкнула дверь. Поплескала в лицо холодной водой. Паника понемногу отпускала. В мусорной корзине, куда Юля бросила смятые мокрые полотенца, виднелся уголок желтой вощеной бумаги. Не удержавшись, она сунула руку и извлекла кусок конверта, копию такого же какой лежал в ее сумке, и несколько клочков каких-то фотографий. Маринин конверт судя по надписи. Юля подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Марина, такая красивая ухоженная светская дама, наверняка считает ее плебейкой, дурочкой деревенской, уродиной, недостойной ничего лучшего в этой жизни, кроме как прозябать на задворках или сгинуть на помойке.

А ведь было время, когда и она, Юля, считала себя лучше всех, гордилась красотой, умом, своим положением школьного лидера. Да, было. И потом в одночасье кончилось. Георгий ее спас. Вернул ей самоуважение, уверенность, силу. А теперь хочет вернуть все остальное. И даже если ничего не получится, она сможет себе сказать, что боролась до последнего и сделала все, что смогла.

Никто не встречал Юлю в аэропорту, да она и не ожидала.

…Накануне она прощалась с новыми друзьями из клиники. В обеденный зал торжественно внесли торт. В его середине одиноко горела свеча. «Это символ твоей новой жизни, Джулия. С днем рождения!» Николь, с гипсовой нашлепкой на носу, хлопала в ладоши: «Загадай желание, Жюли, скорее!» Все так радовались за нее, желали удачи, оставляли адреса и телефоны.

Банальными операциями по увеличению губ и уменьшению носов в клинике не занимались. Сюда приезжали со всего мира люди с травмами после аварий, ожогов, с врожденными аномалиями. Все с надеждой на чудо и на волшебные руки Конрада Абельмана. Бабушка швейцарца была родом из России. Сам он тоже говорил по-русски, хоть и со смешным акцентом. Юля практически влюбилась в своего врача. Называла про себя Айболитом и повторяла: «Всех излечит-исцелит, добрый доктор Айболит». Искусные руки доктора делали свою работу, а тихий, мягкий голос успокаивал любую истерику, внушал надежду, ободрял отчаявшегося пациента.

После первой операции, когда ей ломали неправильно сросшуюся челюсть, когда отчаянно ныли кости под специальной лицевой накладкой, когда в голову лезли всякие мысли – да зачем она согласилась, да если ничего не выйдет, да если все зря, да вдруг будет хуже… хотя куда уж хуже, Абельман спокойно уверял: «Все хорошо, все идет по плану, боль – это нормально».

В перерывах между процедурами, Юля, поборов смущение, общалась с другими пациентами, у каждого была своя печальная история и своя трагедия. И каждый справлялся со своей бедой в меру своих сил. Вот Николь – при падении с трамплина практически осталась без носа, но тем не менее всегда улыбалась и шутила. И Юля ей даже завидовала – как бы и она хотела быть так весела и беззаботна, несмотря ни на что. Жизнь так долго пинала ее, что от природной Юлькиной легкости и следа не осталось.