– Со мной все в порядке. Со здоровьем. Я привыкну. Больше не буду.
Капитан взглянул на хмыкнувшего домового.
– Я подожду вас в холле.
Небольшая бухта где «Чайка» стояла на якоре открылась взору и околдовала на несколько секунд – бирюзовое море светилось в лучах утреннего солнца, нежно покачивая корабль. Вдали причудливыми горами громоздились облака, а свежий ветерок словно подталкивал к морю, подбадривая, призывая в путь.
Шлюпка с багажом ждала у берега. Первым в нее заскочил Ярих. Лиарна шагнула смело. Жанна замешкалась.
– У вас есть шанс передумать, – шепнул капитан.
Большие карие глаза превратились в щелочки, Жанна предпочла не заметить протянутую руку лорда Трэша, сама запрыгнула в суденышко, молчала всю дорогу от берега до корабля и даже не охнула, когда матросы, подцепив шлюпку канатами, подняли на лебедке вверх.
Для пассажиров на верхней палубе было приготовлено две каюты. Мужская и женская, с отдельной ванной и уборной. Трапезничать гостям было предложено в каюте капитана.
Велиофант решил воспринимать путешествие как долгожданный и заслуженный отдых, которого у него уже триста лет, а точнее – никогда не было. Единственное, о чем попросил Трэш Велиофанта – не пугать суеверных матросов говорящим котом. Домовой не возражал. В одиночестве, на прогретой солнцем палубе, лежал он размышляя и наблюдая. Например, за крепким пожилым штурманом.
– Тащимся, как хромая черепаха, – ворчал Козырь, принюхиваясь к воздуху.
О штурмане ходили легенды. Он любил шторма и в то же время не отдал стихии ни одного корабля.
Козырь вглядывался в горизонт, прислушивался. И когда вдали начала расти туча и надвигаться на них быстро, словно лавина, штурман не скрывал улыбки. И даже впервые заговорил с прогуливающейся по палубе Жанной.
– Плыть будем быстро, но покачает. На вашем месте, леди, я заперся бы в каюте. Детей можете привязать к кроватям, или я прикажу повесить гамаки. Я не шучу, леди, поторопитесь. Очень рекомендую сходить всей вашей компанией в уборную, так сказать, про запас, – он захлопал в ладоши, пробуждая к жизни оторопевшую девушку. – Бегите же, у вас нет времени краснеть.
Жанна умчалась, а Козырь довольный, пригладил пышные усы и бороду.
– Потом еще спасибо скажет.
Он уже давно решил, что с высоты своего возраста и опыта ему просто положено быть неучтивым.
Но, его грубость стала не худшим событием в жизни девушки. Оказалось, она единственна на корабле, кому не понаслышке пришлось узнать, что такое морская болезнь. Она лежала в лазарете, добровольно променяв на него удобную каюту, потому, что недомогания ее очень уж удручающе действовали на Лиарну. За два дня шторма Жанна побледнела и осунулась. Прекрасные волосы всклочились, платье висело балахоном. Она запретила приближаться к ней всем, кроме, и с этим ничего нельзя было поделать, доктора, которого про себя иначе как костолом или палач и не называла.