Док, а другого имени его не знали, был весьма внушительных размеров мужчина. Маленькая голова на бычьей шее, выпирающие из-под рубахи мышцы. Он больше напоминал борца, нежели лекаря. Светлые волосы его были подстрижены коротко, глаза, цвета солнечного моря он отводил, может потому, что стеснялся глубокого шрама на лице – от скулы до подбородка. О доке ходили небылицы. Никто не сомневался, что в случае необходимости он может треснуть в лоб своим огромным кулачищем, а когда пациент потеряет сознание, зашьет, вправит или отрежет – кому как повезет – любую конечность. Жанна боялось его так, что изнуряющие приступы в его присутствии проходили.
Лиарна, пока не было Жанны, перешла в каюту к Яриху. Велиофант вспомнил о своей способности заговаривать – с утра до вечера он рассказывал истории, слушая которые дети забывали обо всем на свете и не пугались.
Порой, перекрывая шум волн, до них доносился громогласный рык Козыря:
– Все руки наверх, – это обозначало, что вся команда должна подняться наверх для авральной работы. Штурман же летал по палубе демоном с развевающейся бородой. Ни он, ни капитан, ни команда во время шторма не сомкнули глаз.
Чтобы дети во время шторма не падали с кроватей и не бились об них, в каюте повесили гамаки. Узкие, глубокие, вроде тех, на которых спят матросы. Ярих и Лиарна приняли их за развлечение, так же, как и все остальные трудности.
* * *
Когда утих шторм, первой тишину заметила Жанна. Она словно проснулась от кошмара, огляделась, увидела себя в лазарете и доктора, дремлющего рядом. Вспомнила о том, каким внимательным и заботливым он был, о том, что провела здесь две ночи. О церемонном прощании не было и речи. Она сбежала. Пробраться с нижней палубы на верхнюю без свидетелей было невозможно, но все были так измучены работой, что до взъерошенной девушки никому не было дела. Разве что капитан поднял бровь, но тут же вернулся к своим делам, приказав, однако, нагреть воды и отнести дамам.
* * *
Лучи нежного восходящего солнца мягко отражались в воде, отчего море казалось невинным новорожденным младенцем, не имеющим никакого отношения к давешнему разбушевавшемуся чудищу. В красных от бессонницы и соленых брызг глазах моряков читалась надежда на долгожданный покой и только штурман хмурился. Все знали, эти двое – шторм и Козырь, созданы друг для друга. Но на этот раз штурман не единственный жалел о стихшем ветре.
На палубу подчеркнуто спокойно и уверенно вышел Ярих. Во время непогоды он научился корабельной хитрости – морским ногам. Его удивляла способность бывалых моряков спокойно ходить по шаткой палубе и носить, не проливая, что угодно, вместо того, чтобы катиться кубарем в ту сторону, куда накренился корабль, особенно в те моменты, когда пол и стена почти менялись местами. Ярих не отстал от Кляземира, молоденького матросика с лихо подкрученными вверх усами, пока тот не научил его так же ходить, а шторм стал поводом потренироваться, и заодно повеселить Лиарну.