Весенним вечером она напьется, соберет вещи и переедет. Сначала, на другую квартиру, потом – в другой город. Увидит, что он вновь женился. Теперь у него появятся дети. И действительно, дети вскоре появляются, а Оля стонет на новой кухне, в новом городе. Обрывает в истерике интернет кабель, чтобы никогда больше не видеть его страницу.
Через два дня она видит, что они назвали сына Никиткой. Оля идет в бар, напивается, поет в караоке. Встречает парня по имени Никита, жутко скалится ему и зовет к себе. Никита уходит на рассвете, так и не поняв, почему она рыдает.
У него рождается дочь. С такими же волосами, как у него, со ртом, который мог бы быть Олиным. Оля переезжает еще дальше, пытаясь найти место, где не будет доступа к интернету.
А он приезжает туда. Командировка. Он видит Олю, говорит с ней, как со старым другом, а она плавится, плавится, плавится. На безымянном пальце его правой руки нет кольца. Оля сдерживает крик, улыбается так, что у него сносит крышу. Он зовет ее к себе в номер.
Оля долго готовится, выбирая длинную юбку, рубашку в цветах. Надеется, что он помнит, как она была одета в день их первой встречи. Но он не помнит. Оля все равно рисует губы ярко-красной помадой, укладывает волосы пышными волнами и долго стоит перед зеркалом. Любуется. Она репетирует слова, что скажет ему. Что-то типа: «Забирай, навечно, не могу. Не смогла». Репетирует долго, пока на щеках не разгорается румянец.
И вот она видит его, дурацкая улыбка кривит его лицо. Он спрашивает робко, нерешительно:
– Оля?
Не верил, что придет. Она улыбается ему. Вот-вот готова кинуться на шею, поцеловать. От волнения он поправляет волосы рукой. Правой рукой. Забыл вчера надеть? Снял специально? Раскаленной лентой на безымянном пальце горит обручальное кольцо.
– Что Оля? – так тихо, что невозможно услышать, шепчет Оля. – Что Оля?! – рычит она громче. – Ну, что Оля??? – вопит она, разрывая глотку на части.
Падает к его ногам. Лежит. Поскуливает. Ждет то ли пинка, то ли крепкого поцелуя. А он стоит над ней, мраморный, омертвевший.
Против его воли тихое слово срывается с губ:
– Оля.
– Оля, – сипит она. – Ну, и что же?
Она отирает слезы, размазывает по щекам красную помаду. Расправляет плечи. Кипящие гневом и болью ее глаза медленно застывают, покрываются тонкой корочкой льда.
В теплой душной комнате она размякает от усталости и головной боли. Плывет. А он все стоит рядом и молчит. Она даже не слышит его тяжелого дыхания. Потому что дыхание его ровное.
Оля встает, босиком шлепает к туфлям. Долго и мучительно пытается попасть тесемкой в замок. Он стоит. Оля надевает длинное пальто, но застегивает пуговицы неверно. Распускает все одним движением. Он стоит. Оля начинает все сначала. В этот раз удается.