Еще бы не видеть! Виктор насторожился: дымище от горящей машины видать было за пять верст. Но Зотов заговорил о другом:
— Затмение? Видал.
Участковый усмехнулся. Ковалев готов был поклясться, что Евгений Иванович в курсе, почему кузнец стоит перед ним босой, в одних камуфляжных штанах, перепачканный с головы до ног пылью, и что за длинный предмет лежит под лавкой у рюкзака, замотанный в футболку, которая совсем недавно служила Ковалеву чалмой.
— Затмение — это одно, — продолжил участковый. — Затмение — это конечно. А мираж?
Евгений Иванович спросил то, чего друзья от него не ожидали, потому откликнулись одновременно:
— Мираж?
— Ага. Мираж. Целое прям рыцарское сражение.
Лукавые глаза участкового внимательно следили за собеседниками.
— Со стороны кузни ничего не было видно, — пожал плечами Зотов. Сообщение о мираже озадачило его, отвлекая от темы разговора.
Холодный воздух прошлого мог сработать призмой, которая спроецировала картину боя на небо, как на экран. Потому происходящее могли видеть все жители Гострой Могилы.
— Так ты зачем пожаловал? — Макар вынырнул из раздумий.
Участковый сел на лавочку и неторопливо расстегнул молнию на коричневой папке.
— Поступило заявление, — лист бумаги был исписан мелким колючим почерком, — от гражданина Ильяса Меметова.
Евгений Иванович сделал паузу, наблюдая за реакцией Зотова. Макар усмехнулся и кивнул. Он ожидал чего-то подобного.
— Гражданин Меметов обвиняет Макара Платоновича Зотова в разбойном нападении, в поджоге автомобиля «Москвич-412», регистрационный номер 72–38 КРША, а также утверждает, что Макар Зотов убил гражданина Сергея Андреевича Сивоненко и сжег его труп.
— Ого! — вырвалось у Виктора. — И под этим подписалась толпа свидетелей?
Участковый внимательно посмотрел на него:
— Свидетели имеются.
— А я свидетель того, как гражданин Сивый Сергей…
— Сивоненко Сергей Андреевич…
— Да хрен с ним! Сивый подпалил камыш, и ветром огонь погнало на него самого. Короче, Сивый сгорел с машиной по своей дурости.
Калитка во двор распахнулась вновь.
— Гражданин начальник! Что вы с ним церемонитесь? — Пунцовый от гнева татарин лет сорока пяти подступил к Макару, размахивая руками. Еще четверо его соплеменников недовольно гудели позади, и трое остались у калитки.
— Спокойно, Ильяс Эскандерович! — Участковый вскочил с места и преградил ему путь.
— Зотову предъявлено обвинение, и он должен дать показания.
— Э-э-э! Какие показания?! Он чуть не спалил моего сына! — накручивал Ильяс. — Сжег машину — вся деревня дым видела.
Ковалев хотел броситься на защиту друга, но Макар положил руку на его плечо и качнул головой: не вмешивайся.