— О покушении на вашего сына в заявлении ничего не указано, — заметил Евгений Иванович.
— При чем тут не указано? Я вам говорю! Я — отец! — Ильяс обернулся за поддержкой: — Люди! Где справедливость?! Татарин — не человек! Слыхали?!
Мужики подступили ближе к Зотову, бросая в его адрес и адрес властей слова возмущения.
Виктор заметил: еще минуту назад они украдкой улыбались, переговариваясь меж собой, а теперь праведный гнев горел в глазах. Играют в справедливость. Участковый постарается не допустить драки, но все идет к тому. Ковалев встал с лавки, прикрывая друга со спины.
Представление оборвал сам виновник. Макар отстранил участкового и схватил Ильяса за грудки. Неподдельный страх мелькнул в глазах обвинителя, его приятели на мгновение оторопели, а потом скопом вцепились в руки кузнеца, но тот даже не качнулся.
— Хочешь справедливости? — прорычал Зотов в лицо Ильясу. — Тогда пошли к Князю. Или он для Ильяса Меметова не авторитет?
В глазах обвинителя появился испуг, его сторонники быстро пришли в себя, отступили в сторону.
— Ну, что скажете? Вы же мужики! — обратился к ним Зотов. — Князь для вас тоже не авторитет?
Зотов отпустил Меметова, который тут же поспешно отошел к калитке.
— Идем все! — орал Макар, заглушая ропот. — Прямо сейчас! А ты, — он ткнул пальцем в Ильяса, — не забудь своего пацана и свидетелей!
Виктор ожидал попасть в богатый дом, стоящий посреди большого двора, обнесенного высоким забором, — обычный особняк богатого татарина. Однако они с Макаром и участковым доехали на уазике до помещичьей усадьбы и под незамысловатую мелодийку Татьяны Сенчуковой — «Эти глазки — золотые глазки! Эти сказки — золотые сказки!» — поднялись на второй этаж в парикмахерскую.
Топая по лестнице, Ковалев обратил внимание на мозаику на полу холла усадьбы — горгона Медуза! Снова этот лик предстал перед ним. Только эту горгону художник изобразил с человеческим лицом — красивая женщина смежила веки, будто уснула.
Виктор коснулся локтя друга, тыча пальцем в мозаику. Зотов только кивнул в ответ.
На втором этаже они с участковым повернули направо, прошли к двери с вставками из фигурного стекла под скромной вывеской: «Парикмахерская, часы работы…» Ковалев огляделся — слева выкрашена белым деревянная дверь. Стеклянная табличка в жестяных креплениях: «БИБЛИОТЕКА».
— Как говорится, альма-матер, — шепнул на ухо Зотов, завидев интерес друга. — Здесь такие экземпляры попадаются — закачаешься.
— Самая читающая страна в мире, — пожал плечами Ковалев. — Была.
Кривозубый татарин с мясистыми чертами лица, одетый в подрезанный белый халат, встретил их в парикмахерской, как дорогих гостей. Черноголовый мальчишка бойко подставил к низкому столику еще стульев и метнулся за напитками.