— Ото ж. Эге ж, — в тон ему ответил Зотов. — Одним словом, дура!
Он вздохнул, грустно глядя на бесчувственную девушку.
— Дура-дура-дурище, — приговаривал он, поднимая Любу на руки. — Горе с этими бабами.
Макар внес ее в комнату и положил на диван. Поспешно вернулся на кухню — Спиридоныч сидел за столом, вытирая кепочкой красную взмокшую лысину.
— Столичного гостя не видать? — спросил Зотов.
— Тута. Полощется у колонки.
Макар достал из буфета пол-литровую бутылку, поставил перед Ляпуновым.
— Вот тебе, Спиридоныч. Противоударное средство, так сказать.
Глаза Спиридоныча загорелись интересом. Он деловито откашлялся.
— Чой т ты, Макарка, салатик не доделал? — как бы невзначай поинтересовался он.
— Доделаешь тут с вами, — пробурчал Макар, разминая пальцами воск. — Набежите толпой: то у вас любовь, то морковь. Дома спокойно не пожрешь за детьми, на базаре — за нищими.
— Тю на тебя, курганник! Сам же ж выпить предложил. А как же ж без закуся?
— Вот и пей, и закусывай, — Зотов поднял указательный палец, — но в комнату чтобы ни одна живая душа не вошла! Понял?
— Никак нечисть выводить будешь? — вытаращив глаза, прошептал Спиридоныч.
— Все-то вы знаете, барин, везде-то вы побывали.
— Страсть-то какая, Макарка, — жалобно произнес Ляпунов. — А ежели оно да это…
— Чтобы не это — сиди, самогон квась. Нечисть пьяных не переносит, — заверил Зотов. — Оно как начальство — одного поля ягоды. — Он усмехнулся, подмигивая старику.
— Да ну тебя, кузнец!
Когда Макар скрылся за дверью, Спиридоныч приложил пухлую ладонь к груди, где под вылинявшей милицейской рубахой висел серебряный крестик.
— С нами крестная сила!
Тут же спохватился: Макар бутылку дать-то дал, а наливать во что?
Спиридоныч на цыпочках прокрался мимо закрытой двери, осторожно залез в буфет — шесть стопочек стояли рядком меж тарелок. Заполучив желаемое, старик вернулся на место. У двери прислушался: вроде курганник чего-то бормочет. Спиридоныч сглотнул, борясь с искушением послушать, но забурчавший не ко времени желудок чуть не выдал его.
— А где народ? — На пороге возник зеленый от рвоты Виктор.
Старик сделал страшное лицо и приложил палец к губам. — Чего? — шепотом спросил Ковалев.
Корча рожи, Спиридоныч замотал головой, силой увлек непонятливого гостя за стол.
— Макарка беса гонять будет, — прохрипел старик, дыша в лицо Виктора.
Ковалев отшатнулся — запах гнилых зубов едва вновь не вывернул его наизнанку.
— Это как?
— Тют ты! — вырвалось у Спиридоныча. Он быстро закрыл рот ладонью, покосился на дверь. — Крестом, ясное дело. Крестом да святой водой.