Параласпайн поднялся на ноги, не дождавшись ответа. Он знал, что так и будет, но никогда не сдавался, не терял надежды.
— Не надо меня просить о защите, — глухо произнес он, не поднимая головы. — Я всегда рядом.
Кровь… Она — сок жизни и утоляет жажду вождей, она — вино для духов… Она — зов родного сердца. Кровь сестры могла провести Дарсату по нити миров и освободить Амакангу из плена. Скифов? Слепого случая? Из плена чар. Только злые чары могли наслать на отступающий отряд сарматов такой густой туман. Только злые чары могли выдернуть раненую царицу из родного мира. Только злые чары могли отвернуть светлый лик Арта, покровителя царицы.
Со времени пропажи сестры прошел день, и еще не поздно пройти по следам зла. И кровь на поясе поможет Дарсате.
Таскар, Варкас и Арсанар провели осарту к месту сражения и оставили одну на небольшом возвышении у излучины реки.
В серых сумерках раннего утра Дарсата разожгла большой костер и, скинув с себя одежду, подвязалась поясом сестры. В левую руку она взяла посох с бронзовым навершием в виде дерева жизни, сплетенного из фигурок священных баранов. Правой подняла меч длиной в руку.
— О Арта милосердный! О солнце! О пламя! О вода! О ветер! О мать-земля! — глубоким голосом произнесла осарта. — Прошу вас! Помогите открыть истину!
Она полоснула мечом по левой руке и стряхнула капли с клинка в ревущее пламя…
Таскар, стоявший у основания холма, не мог отвести взгляда от прекрасной фигуры обнаженной женщины, начинающей танец духов у костра. Вот она резко рубанула мечом пламя — сбросила капли жертвенной крови. Замерла на пару мгновений, качнулась из стороны в сторону, словно прислушиваясь к едва различимым голосам, и пошла по кругу, замирая на каждом шагу.
Над степью пронесся звук, словно сказочный великан ударил в бубен. Таскара толкнуло налетевшим дуновением. Мир качнулся. Параласпайн почувствовал страх, волною накативший на него, и понял, почему Дарсата запретила им троим смотреть на танец.
— Духи вовлекут тебя в пляску, и ты погибнешь, — предупредила жрица.
— Ради тебя…
Она подняла руку, велев ему замолчать.
— Не будь так безрассуден, Таскар! Ты только помешаешь мне. — Она едва не сорвалась на крик, чтобы пресечь его возражения. Дарсате всегда не нравилась эта его черта — рядом с ней опытный параласпайн превращался в упрямого, капризного мальчишку.
— Танец — удел жрицы, а не воина!
Таскар поджал губы, упрямо глядя ей в глаза. Взгляд осарты смягчился. Ладонь коснулась его щеки.
— Прошу, не спорь. — В ее голосе появилась нежность.
Воин коснулся запястья Дарсаты губами. Она позволила ему это, понимая, что так не должно продолжаться долго.