— Сколько? — спросил Зотов, снимая брезентовый передник.
— Шесть.
— Почем?
Дядя Миша замялся, дернул плечом. Макар знал, что с ним можно торговаться до бесконечности, однако не сегодня.
— Беру по трояку, — предложил кузнец.
Лицо дяди Миши озарилось улыбкой: считай, пузырь самогона за каждый поршень — лихо.
— Так я ж щас принесу. — Он бросился в дверь, но Макар остановил.
— Завтра, дядь Миш. Все завтра.
— Ага. Тада с утра приходь.
Зотов закрыл за ним дверь.
Не надо было приходить на работу. Лучше бы взял отгул, однако от кузни до кургана дорога ближе, и пройти можно практически незамеченным. Не будет же он идти по деревне с тесаком за плечами и флягой на поясе, как какой-то гребаный супергерой. Макара смущало его снаряжение. Можно оставить ятаган, сунуть в карман раскладной нож, фляги с водой и «федоровкой» в рюкзак, а там налегке к кургану. Только ятаган кован не для красоты, флягу из рюкзака извлекать долго, и это может стоить жизни. Ночные походы убедили Зотова: курган не прощает наплевательского отношения.
Синяя тетрадь:
«Мы живем в миру, и он руководит нашими поступками, формирует наши привычки, характер. Достичь спокойствия нам очень сложно. Постоянные раздражители с разных сторон выводят из состояния равновесия. Так учил меня дед Федор и заставлял молиться. Он говорил, что человек может только тогда найти себя, только тогда обрести внутренний покой, когда слушает свое сердце и душу. Мир не дает нам такой возможности, влияя извне, и мы невольно принимаем его вторжение, стараясь подстраиваться под него. Но когда сила человека идет изнутри, от его души и сердца, окружающая действительность теряет власть над ним, а такой человек получает невиданные силы.
Я не понимал этого, пока не испытал на себе. Аномалия кургана не подпускает людей, она может свести с ума и даже убить, если подходить к ней с привычными мерками. Например, пытаться постичь ее одним научным подходом. Молитва дает душевное равновесие, что прибавляет силы, устанавливает защиту, обостряет реакцию и понимание происходящего. Мне тоже бывает страшно, но страх не сковывает тело, не заставляет бежать сломя голову. Он спасает и предупреждает».
Макар быстро переоделся и присел перед дорогой на стул. Волнение не отпускало его все утро, и теперь он позволил мыслям спокойно течь по своему руслу, как перед сном. Легкая дремота охватила тело, смежила веки, слова «Отче наш» привычно потекли в памяти.
Он не слышал ничего — ни гула автомобильных моторов, ни шагов нагрянувших чужаков. Даже когда забарабанили кулаком в двери, кузнец спал крепким сном…