О реальности я размышляла гораздо меньше.
– Вот думаю, смогу ли отвезти его в Чикаго, – говорит Бек.
Я замираю с куском у рта:
– Серьезно?
– А ты что предлагаешь? Просто высадить его в лесу?
Я проглатываю внезапно безвкусное мясо:
– Я ничего не предлагаю. Боже, с чего ты вообще решил, что я могу предложить подобное?
Бек проводит пятерней по волосам:
– Слушай, вот ты сейчас в каком-то роде пытаешься… не знаю… понять, где твой дом, верно? А как насчет его дома?
Я молчу.
– Мим?
К столу возвращается Уолт с целой горой еды на тарелке.
– Эй, эй, – говорит он, усаживаясь.
Я чувствую, что Бек не отрывает от меня взгляда.
– Мим, – шепчет он.
– Я не голодна. – Я отодвигаю тарелку.
Через несколько минут официантка приносит счет – на маленьком подносе с кучкой печений с предсказаниями.
Дыхание перехватывает.
Я вытаскиваю двадцатку и десятку из все пустеющей банки Кэти, бросаю деньги на стол и выползаю из кабинки, утягивая за собой рюкзак.
– Мим, подожди, – зовет Бек.
Я не отвечаю. Не могу. Могу только ставить одну ногу перед другой, все быстрее, быстрее, опустив голову и стараясь не упасть в обморок, и не разрыдаться, и не блевануть, просто дышать, боже, просто заново научиться дышать.
4 сентября, позднее утро
Дорогая Изабель.
Порой Причины приходят и клюют тебя в зад, когда меньше всего этого ждешь. Странно, я ведь даже не могу точно сказать, почему это стало Причиной, но уверена на все сто. Это как тот крошечный кусочек из середины пазла, который, как ты помнишь, становится важным, только если уже найдены края и углы. Не знаю, есть ли в этом какой-то смысл, но новая Причина похожа на тот кусочек пазла.
Причина № 8 – традиционная курица «кунг-пао» по понедельникам.
До развода, переезда и полета в тартарары понедельник был моим любимым днем недели. Мы с мамой запрыгивали в раздолбанную «малибу», врубали Элвиса и мчались к закусочной «Зеленая Азия» – поставщику лучшей курицы «кунг-пао» по эту сторону Великой стены.
В один из таких понедельников мама рассказала, как ехала автостопом из Глазго в Дувр и чуть не упала в Темзу. Я впитывала, точно губка, притворяясь, что слышу историю впервые, и просто наслаждаясь магией понедельника. Она завершила рассказ, и мы вместе рассмеялись, окруженные молодыми побегами бамбука. (Мама смеялась, как никто в мире, – пламенно и непринужденно.)
Она разбила печенье с предсказанием о край стола, будто яйцо, и развернула полоску бумаги, пропахшую ванилью. Я терпеливо ждала какой-нибудь божественной пошлости: дверей к свободе, заветных желаний и истинной любви, что раскрывается в лунном свете.