– Идем, приятель. – Бек вытаскивает Уолта из грузовика.
– Центр по уходу за животными?! – Я вновь перечитываю вывеску – вдруг ошиблась? Но нет. Все верно. – Бек, ты же не всерьез…
Он захлопывает дверцу. Из кабины наблюдаю, как он накидывает руку Уолта себе на плечи и ведет его к клинике. (Простите, к центру по уходу за животными. Животными!) Качая головой, я выпрыгиваю на улицу и нагоняю их уже внутри.
Приемная напоминает фойе перед кабинетом директора в моей школе: минимализм, коричневые и ржавые тона, дрянные плакаты, пыльные кожаные сиденья, доисторические журналы.
Из задней комнаты появляется девушка, и вот тогда все становится по-настоящему хреново. Ее темные волосы собраны в пучок на затылке, а хирургический халат когда-то явно был голубым, но уже нет. Девушка с головы до ног покрыта кровью. Литрами крови.
– Привет, – здоровается она, будто все в порядке, будто мы соседи по шкафчикам и она только что приняла кровавый душ и выходит такая, мол, привет.
– Э-м-м, – начинает Бек и поворачивается ко мне за помощью.
«Если бы».
– Верно, – продолжает он. – Ну… наш друг заболел.
Кажется. То есть точно заболел. Осмотрите его.
Ветеринар, которую (как я предпочитаю думать) мы вырвали прямиком с операции, а не с какого-нибудь ритуального жертвоприношения в окружении кучи кровожадных миньонов из недр ада, переводит взгляд на Уолта. Я смотрю ей в глаза, и они постепенно озаряются пониманием. «Да, – хочу сказать я. – Мы привели человека. Пожалуйста, не разделывай нас на фарш». Наверное, лица у нас очень говорящие, потому что ветеринар оглядывает свою одежду.
– Ой, простите, – смеется. – Присаживайтесь, ребята. Я сейчас приведу себя в порядок и вернусь.
Мы усаживаем Уолта на стул. Он все еще стонет, но, к его чести, уже на порядок тише. Я устраиваюсь рядом с Беком и поворачиваюсь к нему.
– Я видел это в серии «Сайнфелда», – говорит он, избегая зрительного контакта.
Я молчу.
Бек пожимает плечами:
– Забудь. Ты, наверное, слишком молода.
– Для чего? Повторного показа? Я смотрела «Сайнфелд», чувак.
– Ну а смотрела эпизод, когда Крамер нашел собаку, которая кашляла в точности так, как он сам?
Я наклоняю голову, сдерживая улыбку, и мгновение мы просто смотрим друг на друга.
– Что ж… полагаю, мне в данном случае лучше всего молча насладиться идиотизмом этой фразы.
Теперь Бек сдерживает улыбку:
– Аналогично.
Мы вместе сдерживаем улыбки, молча наслаждаясь идиотизмом нашего диалога.
Я скрещиваю руки на груди:
– И вообще, я все еще на тебя злюсь.
– За что?
– За что? – передразниваю я.
Вскоре ветеринар возвращается, и если раньше я ее боялась, то теперь я в ужасе. Ее волосы распущены – идеальные волны цвета кофе. Хирургическую одежду сменили фиолетовая приталенная блузка с гигантским бантом на шее, черная плиссированная юбка – не слишком, но достаточно короткая – и пара балеток. На отмытом от крови животных лице такое естественное «давай-дружить» выражение, которое может оценить только другая женщина. Ну и ослепительная улыбка. Улыбка, направленная на Бека.