– Благожит не хочет, чтобы земля наша под твою руку пошла! – прямо и строго ответила Карислава; ясно было, что отшутиться не выйдет и Людомир настроен сурово. – Хотимировы внуки сколько колен жили вольно, заповедали и нам вольно жить. И ни у русов, ни у волынян мы возле стремени ходить не станем.
– Да ты-то хоть пойми! – закричал в досаде Людомир. – Мы с вами будем как братья! Как сыны Дулебовы! А русы вас в челядь заберут, тебя с дочерью в греки продадут! Вот к чему ваша вольность приведет! Не выстоите вы против них в одиночку!
– Выстояли же! Они уже приходил к нам, да и убрались без чести!
– То Святослав был, мальчишка, отрок неразумный! Волчонок! Волчонка убили, да за ним вся стая явится! В Деревах не то ли было? И коли до зимы не объявим, что мы, волыняне, и вы, дреговичи, отныне род единый, то на одной веревке нас в Царьград продавать поведут! Ну, у меня-то так легко не взять, а вот вы весны не увидите! К весне и у вас тут будет разорище, как в Деревах!
– Мало ли ворогов нам грозило! – Карислава старалась отвечать бодрее, но изображенное Людомиром будущее очень ее смущало.
– Русы киевские с греков дань взяли, Етона подчинили, смолян примучили, древлян разорили. Это только за последние лет десять или меньше. А то были роды могучие, не вам, дрягве болотной, чета! Посильнее вас, а тоже склонились.
– Да ты оскорблять нас сюда явился! – Карислава гневно выпрямилась на скамье.
– Поймите вы с Благожитом: не до преданий нынче, спасать надо себя! Я вот что надумал! – Людомир положил руку на кринку и выпрямился. – Не отдадите нам деву – я Благожита на поле позову.
– Что? – Карислава вцепилась в край скамьи и подалась к нему. – На поле?
– Да. Обычай есть такой. Позову его бороться: кто одолеет, тому и жизнь, и чадь с домочадцами, и вся земля. Он одолеет – будет князем дреговичским и волынским. Я одолею… – Людомир сделал знак, будто пытался привлечь Кариславу к себе.
Она отпрянула. Но очень хорошо его поняла: случись такой поединок и победи Людомир, она окажется уже его женой!
Мысль эта Кариславу взволновала, встревожила, но как-то и взбудоражила.
– Так и скажу ему! – продолжал Людомир. – Тихунко, правь к берегу! – окликнул он отрока, и лодка повернула к темнеющим зарослям.
Они уплыли уже настолько далеко, что от костра на лугу не видно было даже отблесков. Все жители волости собрались туда, и здесь берег был черен и тих. Только кусты рисовались в синем воздухе. Выскочив на берег, Людомир удалился за ивы. Карислава тоже вышла из лодки и села на толстый лежачий ствол: эта беседа напугала ее, и на земле было как-то надежнее.