Дан уже совсем собрался хлопнуть с караем по рукам, как бы, завершая сделку с ним, когда вспомнил о женьшене. Свойства этого растения издревле были известны китайцам и в 15 веке они, вроде даже, торговали им. Конечно, от Китая до Новгорода далековато, но чем черт не шутит? А настойка из женьшеня очень бы даже не помешала архиепископу Ионе…
— Боярин что-то забыл? — поинтересовался купец.
— Да-а, — протянул Дан, судорожно соображая у кого из торговцев в этом живописном и горластом — купцы и их слуги не стеснялись зазывать покупателей — торговом ряду может быть нужный ему корешок. И решил сказать об этой своей проблеме Захару. Как-никак, карай, все же, не первый день на Торжище и должен знать, чем богаты соседи.
— Нужен мне корень одного растения, — Дан не мог придумать, как объяснить купцу, что, именно, за растение ему надо. — Такое, знаешь… Это растение произрастает далеко на восходе, у моря, где живут желтолицые люди, похожие на татар, кочующих за Сурожем и вдоль Великой Итиль…
— Я понял, уважаемый, — перебил Дана торговец. — Да, простит меня, боярин, что я перебиваю его, но я знаю, о корне какого растения говорит он. Это цветок жизни, способный поднять на ноги даже умирающего. Его лечебные свойства, — продолжил цветисто дальше карай, — известны с давних времен. Но, — купец сделал паузу, — он очень дорогой, — и Захар замолчал, явно ожидая чего-то от Дана.
— А-а, — догадался Дан, — все ясно. Информация стоит денег. Совсем, как в 21 веке. — И уронил: — Захар… — А дальше, чуть было не ляпнул: — За мной не заржавеет, — но вовремя сообразил, что карай не поймет. И продолжил: — Ты мне скажи, кто продает на Торжище корень этого цветка, а я в долгу не останусь. — Дан полез в карман во внутренней части своего пояса, где лежали у него мелкие монеты — медные пулы… Одновременно, по-жлобски, подумав: — Не серебро же ему давать… — Однако, карай, догадавшись, что Дан полез за монетами, предостерегающе поднял руку, обтянутую дорогой, судя по всему — шелковой, материей своего совсем не византийского или турецкого кафтана.
— Пусть меня простит боярин, — еще раз повторил купец, — но мои сведения ничего не стоят. Ибо корень этого цветка продаю я. — И Захар извлек откуда-то из-под полы своего одеяния еще один маленький кожаный мешочек. — Но стоит он, — и Захар, потянувшись, приподнявшись на носках поближе к высоченному Дану, что-то прошептал ему.
— Ого! — аж присвистнул Дан. — Ну, и цена!
— Я же говорил, корень этого растения очень дорогой, — развел руками карай, как бы оправдываясь за цену.