Тысяцкий в сердцах стукнул мечом в ножнах об пол.
— Вот, окаянный! — с досадой произнес он. — Все кругом да около ходит. И что делать-то с ним, а, Марфа Семеновна? — явно не ожидая ответа, спросил он. — Говорит-то складно. Даже не поймешь, толи быль сказывает, толи сказку. — Тысяцкий посмотрел на Дана. И, будто вспомнив нечто важное, добавил: — Даже одежка соответствовала…
— Спокойно, спокойно, — внимая словам тысяцкого, приказал сам себе Дан, — не надо гнать лошадей… — И старательно вытаращился на тысяцкого. И тысяцкий не подвел, с ноткой жалости в голосе сказал: — Убогий. После такого удара по голове, и в правду, память может отшибить…
Боярыня окинула Дана взглядом своих хищных глаз. Внимательно окинула. Дан выдержал и этот взгляд.
— Сказываешь, в Новгород должен был попасть? — медленно роняя слова, произнесла она. — А зачем, значит, не помнишь?
— Не помню, — поспешил подтвердить Дан.
— А ты, посадник… Что скажешь? — чуть повернув голову вправо, спросила боярыня у сидевшего справа от нее и похожего на нее, мужчины.
— Так новгородский посадник это он?! — чуть не вскрикнул Дан. — А, я-то думал, что… Надо же, тебе, бабушка, и юркнул в дверь! А Марфа-то, Марфа… — И здесь Дан вспомнил — Марфа Борецкая совсем не являлась высшим должностным лицом Новгорода, этот пост в Новгороде мог занимать только мужчина. Он его и занимал. Посадником Новгорода был сын Марфы, Дмитрий. А Марфа Борецкая… Новгород не управлялся одним лишь посадником, кроме должностей посадника и тысяцкого, практически равных по значимости, в городе существовал еще и «совет господ» или «300 золотых поясов», и, как раз, во главе этого совета бояр, церковных иерархов, представителей новгородских районов-концов и уличанских старост и стояла Марфа Семеновна Борецкая, мать посадника Дмитрия и вдова бывшего новгородского посадника Исаака. Опираясь на совет «300 боярских поясов», а также посадника и тысяцкого, составлявших ее ближний круг, Марфа Семеновна и вершила судьбы новгородской республики, судьбу Господина Великого Новгорода. За что, собственно, и получила прозвище Марфа Посадница.
— Не понимаю, — ответил ее сын, посадник-Дмитрий. Говорил он звучно, но слегка, как и мать, подтягивал окончания слов.
— Похоже, это у них фамильное, — подумал Дан.
— С одной стороны, — продолжил посадник, — вроде, правду говорит, а с другой… Небылица какая-то получается. — И посадник пожал плечами.
— Ну, знацца, так тому и быть, — боярыня смешно цокала языком, как, впрочем, и все в Новгороде. Этими словами, Марфа Посадница, как бы, подвела черту всему разговору с Даном. Она явно не желала продлевать пустопорожний разговор, и провокация Дана на нее не подействовала.