Другая стена была отведена под арсенал. Здесь хранились чувственные воспоминания о том стрелковом оружии, с которым ей удалось пообщаться лично. Начиная с выкопанных на полях сражений трехлинеек, "Маузеров", "шмайсеров", наганов и прочих "образцов", в реставрации которых ей доводилось принимать участие, и заканчивая автоматами Калашникова и самоновейшими пистолетами "Беретта 92", "Глок 17" и "Дезерт Игл". С новейшими образцами Елену познакомил первый в её жизни бизнесмен, старательно корчивший из себя настоящего Мачо. Чему очень помогали медальные черты лица, спортивная фигура, полдюжины мотоциклов в гараже (включая классический "Харлей" и сверхмощный гоночный "Судзуки") и неплохая коллекция оружия. Благодаря последней они и познакомились. Свел её с "Мачо" Археолог, с которым Елка встречалась до того — он нашел и восстановил два ствола, вполне заслуживающих попасть в эту коллекцию. Так что, можно сказать, что на самом деле их познакомили польский "Радом" VIS-35 и немецкий "Маузер HSc".
А рассорил, причем насмерть и по собственной глупости Елки — самый обыкновенный "Марголин". И что ей стоило тогда промазать? После чего её мужчина и обнаружил свою истинную натуру, в которой от "мачо" была только первая буква. Вот интересно, чисто теоретически, есть хоть одна… особь мужского пола, не чувствующая себя оскорбленной, когда его подруга выбивает на стрельбище больше очков?
Рядом с арсеналом размещалась ещё одна стойка с компактами, разделенная на пять частей — "Оружие", "Моторная техника", "Артиллерия", "Флот", "ВВС". Здесь хранились познания теоретические — энциклопедии, справочники, различная публицистика…
Елка оглядела свою библиотеку, протянула руку — прямо в ладонь ей с полки соскочил компакт-диск, превратившийся в полете в изрядной толщины книгу в пестром переплете. Раскрылся сам собой, Елена пробежалась глазами по странице — да, оно! По столу, половина которого находилась на половине Аликс, а половина — у Елки, скользнула раскрытая книга:
"Какая… интересная идея".
"О да!"
9.
Через Москву гроб везли колесницей — низкие тучи неслись по серому ноябрьскому небу, хлопья снега с дождем били в лица москвичей, которые выстроились на улицах, чтобы увидеть траурный кортеж.
Ники предстояло сказать речь собравшимся в Георгиевской зале Московского Кремля представителям сословий — эта перспектива пугала его до судорог. Ники, несмотря на феноменальную память, робел, боясь сбиться и опозориться. На самом деле он просто не умел говорить с людьми и панически боялся многолюдства. Корни этого страха, вероятно, следует искать в его детской памяти — смерть Александра II, разорванного в куски бомбой террориста, наверняка имела к этому страху довольно значительное отношение. Совет своего "Солнышка" написать шпаргалку и положить её в шапку был вознагражден настолько горячей благодарностью, что вычитавшей этот рецепт в старом романе Елке стало просто неудобно.