Вынырнув из кружки, Елка обнаружила, что в комнате, кроме неё, находятся доктор и Ники — от одного взгляда на его открытое любящее лицо и живые глаза в глубинах её мозга начинало бешено колотится сердечко Аликс, полностью выбивая из колеи её саму. Поэтому Елка побыстрее отвела глаза и сосредоточила все внимание на профессоре.
— Ну-с, Ваше Высочество, как вы себя чувствуете сегодня утром?
Вопрос был задан по-английски, но с сильным немецким акцентом — хотя Елка не могла бы сказать, как она это поняла, поскольку раньше, до… до события не смогла бы отличить немецкий акцент от, скажем, французского даже под страхом смертной казни. Это было странно, но не страннее всего прочего — например, её ответа. Поскольку отвечала она по-немецки!
— Лучше, герр профессор. Со мной что-то случилось?
— О, не беспокойтесь, ничего особенного. Небольшое нервное переутомление, вызвавшее у вас что-то вроде лихорадки. Вам нужно больше отдыхать, гулять у моря… Морской воздух, покой, поменьше волнений и переживаний… Последнее, к сожалению…
— Спасибо, профессор, — вмешался Ники. Вероятно, что-то творилось там, снаружи — что-то такое, что не позволяло избегать переживаний.
Что же это? Почему ей не досталось обычное, совершенно нормальное сумасшествие с абсолютной ясностью всего, что ей нужно знать? Нормальный псих… каламбурчик, однако… Так он всегда все знает точно, а это… Это невозможно! Тут из глубин, где таился разум Аликс, шарахнуло как будто молнией — теперь Елка точно знала, где находится. И лучше бы ей оставаться в неизвестности. От стараний понять, осмыслить невероятное, мозги вскипали, как забытый на конфорке чайник. Пока что не получалось ни черта. С чем Елке и пришлось примириться. Временно!
Если же взглянуть на это не с той, а с ЭТОЙ стороны… Что ж, "А жизнь-то налаживается", как говорилось в одном старом анекдоте…
— Ники, сколько я была…
— Три дня, дорогая.
Три дня…
Значит, Аликс… Черт, это было невыносимо — вспоминать две жизни сразу. Четыре дня назад она ехала с Ники из Симферополя в широком открытом ландо, и татарские крестьяне подносили им хлеб-соль и полные пригоршни цветов и виноградных кистей. И четыре дня назад она же два раза подряд проспала свою станцию, отпахав тяжелейшую тренировку у реконструкторов и не рискнув садиться за руль…
Она помнила и ощущала себя как Елену Константиновну Зеленину — историка по образованию, государственницу и самую малость националистку по убеждениям и "пиковую даму" по необходимости. Активную участницу клуба исторической реконструкции "Рарог" и клуба женского экстрима "Темискира". Рожденную в Иркутске шестнадцатого июня одна тысяча девятьсот восемьдесят… какого-то года, русскую, православную, беспартийную, разведенную, бездетную. Характер нордический. Аспирант Исторического факультета МГУ. Тренер по чан-бару и атлетике — полставки в фитнес-центре "Гармония".