Парнишка вытащил из колодца полное ведро воды, потом крепко поцеловал ту из них, что была красивее, прямо в губы.
– Эмерик, как ты смеешь! – возмутилась она. – Ну ты и нахал!
– Ха! Если не хочешь, чтобы тебя целовали, Мари, так нечего быть такой красавицей!
– Я все расскажу матери!
Тот сделал вид, что падает в обморок.
– Так-то ты обходишься с поклонником, который чахнет от любви к тебе!
Он отправил ей еще один жаркий воздушный поцелуй. На этот раз она вскинула руку, чтобы поймать этот воображаемый знак любви в воздухе. А Пит поймал себя на том, что улыбается. Эх, вот бы вернуться вновь во времена беззаботной юности!
– Адье, Эмерик, – воскликнула Мари.
Мальчик взял сестричку за руку.
– Идем, Алис, – сказал он, и оба скрылись в соседнем доме, увитом шиповником. Пит перехватил взгляд, который невзрачная подружка бросила на закрывшуюся дверь, и в этом взгляде читалась такая явственная смесь ревности и тоски, что ему стало ее жалко.
Он двинулся дальше по улице Сен-Жан и вскоре очутился в огороженном внутренними стенами дворике цитадели. Впереди виднелись узкие ворота, прямо за которыми, казалось, начиналась сельская местность.
– Ангард!
На наклонной площадке двора два богато одетых юнца – без сомнения, принадлежавшие к семье сенешаля – упражнялись в фехтовании под бдительным оком наставника.
– Аппель, защита. Аппель, защита. Нет!
Послышался звон рапир, последовал один выпад, за ним другой. Ни один из дерущихся не отличался проворством и не производил впечатления хоть какой-нибудь заинтересованности в уроке, но их учитель был непреклонен. Пит выучился этому искусству самостоятельно и, когда обстоятельства того требовали, не брезговал пустить в ход ни кулаки, ни палку, ни кинжал, ни шпагу. Его методы были действенны, пусть и не слишком изысканны.
– Еще раз. Попробуйте еще раз.
Ворота никто не охранял. Дымок, поднимающийся в морозном воздухе, выдавал место, куда стражник отошел облегчиться. Пит вдоль стены спустился к реке, затем вернулся в конюшню, где накануне вечером оставил свою кобылу.
– Возможно, моя лошадь понадобится мне сегодня вечером или завтра спозаранку, – сказал он конюху, подкрепив свои слова звонкой монетой. – Можешь взнуздать ее, чтобы ждала наготове?
– Как пожелаете, месье.
– А если будешь держать язык за зубами, получишь еще одно су. Незачем кому-то знать про мои дела.
Парень широко улыбнулся щербатым ртом:
– Я вас не видел.