Теперь Дима и сам отступил назад. И Артуро остался один. Всё говорил что-то, примирительно выставлял руки, а потом его ударили. Кажется, кулаком. Дима толком и не понял. Просто было какое-то движение руки и липкий хруст, из-за которого голова Артуро отдёрнулась, и он уже ловил руками воздух, чтобы не упасть. Не упал, но больше ничего не говорил, тоже стал пятиться. А хрустнули, кажется, очки. Перекошенные и промятые, они едва держались на чёрных дужках. И всё как-то сразу потеряло смысл. Дима смотрел на лезвие ножа. И думал, как это нелепо. Будто в его спектакль – с его декорациями и актёрами – забрели актёры из другой постановки и всё испортили своим появлением. Их тут не должно быть. Однако они тут были. И потребовали отдать им рюкзаки. Теперь Дима их понял. Потому что Аня перевела. Или не перевела. Может, он и сам догадался. Что ещё они могли потребовать? Сумки, кошельки, телефоны. И тот, что был с ножом, остался на месте, а незнакомец в зелёных штанах приблизился к ним и стал всё отнимать. Дима и сам не понял, когда и как достал кошелёк из тесного кармана джинсов. А потом у незнакомца оказался и его рюкзак. И сумка Максима. И замшевый рюкзак Ани. Он ей так нравился. Такой же, как у Зои. А незнакомец уже вытряхивал содержимое на бетонную плиту тротуара. Потом Артуро скажет, что этот незнакомец, в армейских штанах и ботинках, – тот самый Паук, который работал на Скоробогатова. И Диме это покажется странным, потому что он представлял себе Паука совсем другим. Более страшным, более сильным. Да и нельзя сказать, что он как-то уж очень искусно плёл свою паутину. Просто следил за ними почти две недели, а потом ему надоело следить, и он их ограбил. И никакой паутины. Только нож.
Дима с ужасом наблюдал, как Паук раскрывает свою холщовую сумку с длинными лямками, – откуда она появилась, только что не было никакой сумки, – как перекладывает туда и связку писем, из которых ещё пять остались нерасшифрованными, и завёрнутую в синий шарф-хадак статуэтку Инти-Виракочи, значение которой они так и не поняли, и тетради Шустова-старшего, которые Максим зачем-то до сих пор носил с собой, и чехол с Димиными отмычками, и нож Сальникова в тканых самодельных ножнах. Следом отправились два смартфона, айфон, разобранная «Моторола» и какой-то ещё телефон, кажется, принадлежавший Артуро, и ноутбук, и ридер Макса. Потом Паук выпотрошил четыре кошелька. Взял деньги, а карточки бросил на дорогу, и там уже лежали оба рюкзака с экспедиционной сумкой и раскрывшийся скетчбук с Аниными рисунками.