Лидочка вышла на пляж с романом Ольги Грушевской «Лента Мёбиуса». Фигурка у нее была стройненькая и беленькая, не тронутая загаром. Вся она была такая летняя и светленькая, словно солнечный зайчик. Она постелила голубенькое полотенечко на белый, словно некий странный остов, лежак, но не спешила растянуться под палящим солнцем. Она оглянулась: с одной стороны поднимались каменистые горы Иудейской пустыни, а с другой сквозь лазурное пространство Мёртвого моря розовела в пыльной красноватой дымке Иордания.
— Ах, неужели здесь ниже уровня мирового океана аж на 500 метров? — сказала она, морщась от ослепительного солнца.
— Ну что-то вроде этого, — ответил он, рассматривая на берегу нагромождения каменных глыб, сплошь покрытых удивительными по красоте белыми соляными розочками.
— Здесь невозможно утонуть, — зачем-то сказал он.
— Ах, милый! Не заплывай, пожалуйста, далеко! — сказала Лидочка и отправила ему горячий, словно знойный ветерок, воздушный поцелуй.
И, намазанная жирным маслом для загара, она растянулась на лежаке с романом в черно-белой обложке, соблазнительная, блестящая. Сзади нее поодаль на таком же белом лежаке лежал толстый бородатый человек в черных очках, который, казалось, с интересом следил за ними, вернее, за Лидочкой. Почти у берега по пояс в воде стояли несколько старичков и вели какие-то свои разговоры.
Гладь Мёртвого моря почти не нарушалась. Ни дуновения, ни волны, только прозрачная до самого соляного дна толща воды, словно бы мыльной на ощупь. Он погрузился в жидкий горячий кисель, который активно старался его вытолкнуть. Попробовал встать ровно, как поплавок, помогая себе руками, но его выбросило из воды по пояс. Нужны были новые навыки плавания в такой плотной воде. Нельзя было брызгаться, потому как даже мельчайшая капля этого насыщенного соляного раствора жгла глаза. Он медленно шевелил руками, думая, как снова научиться плавать. Можно было в воде сидеть, лежать, но чтобы перевернуться на живот, не поднимая брызг, приходилось поджимать колени, а потом тихонько поворачиваться вниз лицом. Так можно было не намочить голову.
Овладев нехитрыми приемами держаться на воде, он решил попробовать поплыть своим излюбленным стилем — брассом. Брасс, казалось, лучше всего подходил для плавания в такой воде, потому как голову можно было держать над поверхностью. Но вода его выталкивала так сильно, что ему приходилось как‑то неловко скользить на животе по плотной воде. После нескольких попыток он понял неэффективность этого стиля: так можно было плавать небыстро и на небольшие расстояния. Кроль больше подходил в данных условиях, но у него был серьезный недостаток: как бы аккуратно он ни греб руками, поднимались брызги, которые непременно попадали в глаза. Вода на вкус оказалась скорее горькая, чем соленая, видимо, в ней много солей калия.