Огонек приязни, вспыхнувший между мужчиной и женщиной, старательно и умело раздувал След, истопник с тысячелетним стажем. Своему фавориту Рьянову он уже обеспечил продвижение по службе, организовав его победу в громком деле, и теперь заботился для него о крепком тыле – хорошей жене. Подражая герою фильма о работниках послевоенного МУРа, который демон любил пересматривать, он нашептывал Кириллу о Зое: «Присмотрись к девочке. Девочка правильная».
…Через много лет генерал Рьянов выйдет из больничной палаты, провожаемый взглядом врача, только что констатировавшего смерть Зои Рьяновой, и отправится домой. Но не сможет и полчаса провести в стенах, где все напоминало о жене. Он поедет на службу, войдет в кабинет, включит свет, запрет за собой дверь, чтобы не впускать призрак Зои и отчаяние. Но и Зоя, и отчаяние войдут вслед за ним и займут кабинет, и ему станет невыносимо тесно. Он поймет, что ему теперь нигде не будет места, весь его мир заполнила Зоя и отчаяние, и всегда они будут с ним. Тогда он достанет из сейфа пистолет. Холодный, как рука мертвой женщины. Сядет за стол, посмотрит на призрак жены. Кивнет ему. Передернет затвор с чрезвычайно громким в ночном здании лязгом. И разнесет пулей себе голову… Чтобы реализовать на свой дьявольский манер формулу «Они жили долго и счастливо и умерли в один день», След, взращивая зерно обоюдной симпатии Кирилла Рьянова и Зои Лапшиной, в левую грудь женщины высадил клетку, которая через годы начнет неправильно делиться и даст начало созвездию опухолей, чтобы в конце концов убить и Зою, и Рьянова. Душа самоубийцы в генеральских погонах пополнит сектор ада, в котором под патронажем Следа перемогали вечное лишение свободы недостойные стражи закона…
Академик Неелов распахнул дверь перед гостями. Он на пороге обнял и расцеловал детей. Чмокнул от полноты чувств и с удовольствием в обе щеки красавицу полицейскую. Но к Рьянову с объятиями не полез. И слез в его глазах, как воображал молодой следователь, не было. Он провел всю компанию на второй этаж особняка, в пышно обставленную гостиную. Рассадил по креслам, сам присел на краешек дивана.
– Друзья мои, – сказал он. – Вы спасли этих детей. Поверьте мне, человеку умудренному годами: если вы больше ничего не совершите в жизни, вы уже прожили ее не напрасно!
Эта речь Неелова была лучше тех сцен, которые напридумывал себе Рьянов. Он был польщен и взволнован и, во власти переживаний, машинально сжал руку Зои. Девушка ответила пожатием.
– Дедушка, а где мама? – прозвучал высокий голос Нади. – И папа?