— Какая у меня девочка стала большая, — с гордостью сказала Рита, — ей уже пятьдесят лет!..
Серафим, свободный ото всех тревог, сидел за столом в фирменной толстовке из вельвета в своем непостижимом могуществе.
— Ну все, — сказал он, поднимая бокал. — Теперь давайте, живите, как говорил мой дедушка Тевель: «Да будет воля Твоя, Отец, чтобы мы увеличивались и размножались, как рыбы».
Еще когда играли свадьбу на Красную горку, мальчик и Тася тревожились, как Фима будет выглядеть после удаления блямбы на их бракосочетании? Фима предложил им россыпь вариантов на выбор: или он будет с перебинтованной головой, словно командир Щорс, раненный на Гражданской войне, или с необъятным пластырем на макушке, или наденет камилавочку, оставшуюся в наследство от дедушки Тевеля. Но только при этом отпустит пейсы.
— Да ходи уже просто так, безо всего, — упрашивал его мальчик. — Чтобы нас не позорить.
— Не могу, — отвечал Серафим. — Подумают, что меня казак шашкой рубанул.
— Ерунда!
— А вдруг пойдет дождь? — беспокоился Фима.
— На этот случай человечество сделало изобретение, слышал когда-нибудь? Зонт называется.
Но Фима все равно пускал волну и даже не хотел идти с Маргаритой в Театр Вахтангова:
— Вдруг мне чихнут на лысину, как я потом с ними буду скандалить?..
В тот знаменательный год Серафим, исполненный энтузиазма, любви и духовной славы, перевалил на девятый десяток. Рита в кофте, связанной в стиле макраме, глядела на него с высоты своих восьмидесяти трех и спрашивала:
— Фима, ну ты рад, что тебе исполнилось восемьдесят лет?
— Восемьдесят, — отвечал Серафим, — это такой юбилей, когда ты и космос — и больше ничего…
Яви им, Господи, милость и отраду, благоволи даровать им ситцевую милость свою. Возраст, сами понимаете, то прихватит сердце, то давление… Недавно Рита пришла к врачу:
— Я заметила, — говорит, — если вдруг подскакивает давление, то его можно снизить, начав рыдать. Вот смерьте мне давление — какое у меня сейчас? Сто девяносто? Тогда давайте я сяду и буду у вас рыдать.
— Ну, рыдайте, — сказала ей участковый терапевт.
— Я села и стала рыдать, — рассказывала потом Рита. — Я прорыдала три минуты, и мне они показались часом. Я говорю: может, хватит? Уже три минуты. Она отвечает: нет уж, рыдайте пять!
Измерила снова — давление снизилось до ста шестидесяти.
— Ничего себе! — доктор так и ахнула. — Ну, можете рыдать, если хотите!..
Мы сидели в неподвижной точке вращающегося мира, Фима с мальчиком смотрели телевизор — кубок европейских чемпионов «Спартак» — «Арсенал» — и грызли семечки, которые жарила Тася.