Проводница взяла веник и, уходя в вагон, сказала:
— Его уже раз оштрафовали, а он — пожалуйста! — И Зубу: — Чтоб больше тебя не видела, а то бригадира вызову. Не хватало мне еще…
Она ушла в вагон. Один из курильщиков посоветовал:
— Дуй в вагон-ресторан и сиди, пока не закроется. Там не проверяют билеты.
Зуб пошел по вагонам. Но до ресторана добраться не успел — поезд остановился. В одном из тамбуров, забитом выходящими пассажирами, его остановила пожилая проводница:
— Ты чего гуляешь? Где билет? Ну-ка, выходи! Давай, давай, приехали.
Чего это он такой приметный стал, что не к кому-нибудь, а именно к нему цепляются?
Он очутился на перроне. Тут его разобрала злость: было так хорошо, и вдруг все испортилось. Нет, так не пойдет. Все равно уедет на этом поезде, никто не остановит! Будет брыкаться, кусаться, но оседлает поезд. Ждать ему больше нельзя ни часу, потому что желудок снова начинает бастовать, потому что все сильнее болят ноги, а бесконечные приключения настолько измучили, истрепали нервы, что он готов теперь оседлать не то что поезд, а кого угодно, хоть самого ревизора, лишь бы поскорее кончилась эта проклятая дорога, лишь бы скорее добраться туда, где можно отдохнуть, где ему разрешат не бояться каждого встречного, разрешат работать и спокойно спать по ночам, лишь бы скорее туда, где живет недосягаемый дядька Василий Павлович, который, наверняка, поймет его и пожалеет…
Зуб хмуро огляделся. Поблизости тянулся через все пути высокий виадук. От него к платформам спускались лестницы. Мелькнула даже такая мысль: забраться на этот мост, а когда поезд тронется, спрыгнуть на крышу. Мысль была сумасшедшая, психическая. Она только сильнее разозлила Зуба.
Собственно, что выдумывать? Надо делать так, как он делал всегда.
Согнувшись, Зуб пролез под брюхом вагона на противоположную сторону состава. Минут через пять поезд тронулся, Подождав, пока он разгонится, Зуб выскочил из-за опоры виадука и побежал рядом с поручнями. Ступни жгло каленым железом. Он стал опасаться, что не сможет сесть на ходу, поэтому поспешил вцепиться в проплывавшие поручни тамбура. Ноги потащились по гравийному полотну, и он ничего не мог сделать. Из рук словно вся сила ушла.
— Затянет! — услышал он сзади испуганный крик. — Прыгай в сторону, балда! Ноги отрежет!
Этот крик подстегнул его. Поймав момент, он оттолкнулся ногой от полотна и повис на поручнях так, чтобы не чертить ботинками по гравию. Осталось подтянуться, как на турнике… Куда ж силенки подевались?.. Наконец колено уперлось в подножку. Взобравшись на нее, Зуб перевел дух. Оглянулся. На полотне стоял удаляющийся железнодорожник и грозил ему кулаком.