Он был нервным и не всегда умел скрывать эмоции, особенно в отношении зависимых от него людей.
– Я начал сотрудничать с вами больше десяти лет назад, вложил уйму денег, а толку?! – продолжил Пухов. – Мой Фонд отстегивает, его руководитель умерла, а препарат так и не создан! Может быть, именно он и помог бы ей. Зря я, видимо, доверял Тане, лично не вникал в детали ваших исследований. Вот и результат!
Он раздраженно бросил фуражку на мраморную поверхность столика.
– Мне нужен препарат, понимаете, нужен. Речь идет и о моем уже, черт подери, здоровье! У вас там шесть или семь направлений?
– Восемь отделов.
Этот ответ вывел Пухова из себя:
– Почти двести дармоедов! И чем они занимаются? На что, черт подери, идут мои деньги? Или что, проводите опыты за счет бюджета?
– Правительство выделяет средства, – пробормотал тоскливо Розе. – Но, разумеется, их недостаточно.
Несмотря на подступающую вечернюю прохладу, необходимость общаться с миллиардером бросала его в пот. Между тем этот разговор был необходим: пуховский Фонд «Татьяна» выделял лаборатории огромные деньги на исследования. Миллиардер впился взглядом в мокрое лицо собеседника:
– Еще раз: чем занимаются ваши люди?
– Главное, что отработана технология выделения нужных генов. Конечно, с их внедрением в другие организмы пока еще есть определенные сложности. Тем не менее отдел медуз турритопсис нутрикула добился…
– И чем они лучше других? – перебил Пухов.
– Это очень перспективные доноры нужных нам генов, – терпеливо стал объяснять Розе. – По достижении половой зрелости у них начинается обратный процесс возвращения в первоначальное младенческое состояние полипа. А потом вновь, так сказать, взрослеют. И так до бесконечности.
– Стареют и молодеют?
– Да, – подтвердил Розе. – Это обнаружили еще в девяностых годах прошлого века. Они способны управлять генами. Прекращают жить лишь, если их съедят или разорвут на куски. Род гидроидных, с куполообразной формой зонтика…
Пухов задвигал желваками.
– Избавьте меня от биологической ахинеи! Что еще?
– Отдел гидр. В конце прошлого века Мартинес доказал: некоторые их виды имеют высокую регенерационную способность и быстро восстанавливают отдельные части тела.
– Ну?
– Они не стареют.
Миллиардер опять не сдержал досады:
– А вот я, наоборот! Мне уже девяносто шесть лет! Понимаете? Приходится натягивать ботоксом кожу на роже, носить парик, глотать уйму пилюль и прочей дряни, ограничивать себя в еде! У меня остров на Карибах, квартиры в европейских столицах, виллы в Ницце и Майами, замки во Франции, Шотландии, Германии, куча самых дорогих машин, картины Мане, Глазунова, Рембрандта, Ван Гога, киностудия, телеканалы, газеты, журналы. В конце концов, у меня самая крупная коллекция бабочек во всем мире. Я внесен в Книгу рекордов Гиннесса! И что, прикажете умирать? Был бы я обычным бродягой или, например, дворником! Тогда нет проблем. Терять нечего: пожил шестьдесят, наплодил детей-внуков, все, можно в ящик! Не жалко. Отработанный материал, и никто не… – Пухов запнулся на полуслове и снова нахлобучил фуражку. – Что еще?