— Прислонись к моему креслу, Льюис, а то у тебя будет болеть спина.
Он прислонился, а я небрежно провела рукой по его волосам. Он тут же откинул голову и положил ее мне на колени. Закрыв глаза, улыбался. Казалось, он безмерно счастлив, а я отдернула руку, будто се обожгло. Лола побледнела, но это не доставило мне никакого удовольствия — так стало стыдно за себя.
Лола тем не менее какое-то время продолжала разговор с хладнокровием тем более похвальным, что Льюис не поднял головы с моих колен и демонстрировал полное безразличие к беседе. Мы, несомненно, являли собой счастливую любовную парочку, ,и, когда развеялась первая неловкость, мне захотелось рассмеяться. Лола наконец утомилась и поднялась. Я — следом, что явно расстроило Льюиса: он встал, потянулся и одарил гостью таким ледяным, безразличным, так жаждущим ее отъезда взглядом, что вынудил Лолу взглянуть на него столь же холодно, будто на неодушевленный предмет.
— Я покидаю тебя, Дороти. Боюсь, я помешала тебе. Оставляю тебя в приятной компании, даже если мне она и не рада.
Льюис не. шелохнулся, я тоже. Шофер уже открыл дверцу. Лола вспыхнула:
— Разве вы не знаете, молодой человек, что обычно дам провожают к выходу?
Она смотрела на Льюиса, а я слушала се, просто остолбенев: редчайший случай — она теряла свое знаменитое самообладание.
— Дам — конечно, — спокойно ответил Льюис и опять не шелохнулся.
Лола подняла руку, собравшись ударить его, а я закрыла глаза. В реальной жизни Лола отвешивала пощечины так же часто, как и на экране. Отработала она их прекрасно: сначала ладонью, затем тыльной стороной руки, не пошевелив при этом плечом. Но удара не последовало. Тогда я взглянула на Лыоиса. Он стоял застывший, слепой и глухой, каким я уже видела его однажды; он тяжело дышал, а вокруг рта выступили маленькие бисеринки пота. Лола сделала шаг назад, затем еще два, от греха подальше. Как и я, она испугалась.
— Лыоис,—я взяла его за руку. Он очнулся и поклонился Лоле в старомодной манере. Лола свирепо поглядела на нас.
— Тебе надо подыскивать менее молодых и более вежливых, Дороти.
Я не ответила. Честно говоря, расстроилась. Завтра весь Голливуд будет об этом судачить. И Лола возьмет реванш. Мне предстояло две недели непрерывных мучений.
Лола ушла, а я не удержалась, чтобы не сказать об этом Льюису; Он посмотрел на меня с сожалением:
— Тебя это действительно беспокоит?
— Да, я ненавижу сплетни.
— Я позабочусь об этом, — успокоил меня Льюис.
Но он не успел. На следующее утро по дороге в студию Лолин лимузин с открытым верхом не вписался в поворот, и она свалилась в ущелье глубиной метров сто.