— Люди Гатта следили за мистером Фаллоном и, возможно, за Холстедом, — сказал Харрис. — Дело обстояло следующим образом. Письмо Виверо действительно сперва было у Холстеда. Он купил его в Мексике за двести долларов. Потом он взял его с собой в Штаты, а в то время ой жил в Вирджинии, и дом его вдруг ограбили. Среди пропавших вещей было и письмо Виверо. Как мне представляется, его прихватили случайно, в запертом чемоданчике вместе с другими вещами.
— С какими вещами?
— Телевизором, радиоприемником, часами, одеждой и деньгами.
Вы можете себе представить, чтобы я скупал подержанные вещи? — иронически покосился на меня Фаллон.
—- Мне думается, это было делом рук мелкого воришки, — сказал Харрис. — Он взял товар, который легко сбыть. Мне кажется, содержимое чемодана его весьма огорчило.
— Однако письмо попало в руки специалиста — Джеррисона, — сказал я. — Каким образом, хотелось бы мне Знать?
Меня самого это поначалу несколько озадачило, — сказал Харрис. — И я навел справки о Джеррисоне. Репутация у него оказалась подмоченной: нью-йоркская полиция уверена, что он крупный и матерый скупщик краденого. Выяснилась любопытная подробность: Джеррисон в приятельских отношениях с Джеком Гаттом, тот даже гостит у него, когда приезжает в Детройт. — Харрис наклонился вперед. — Мне все это представляется следующим образом. Грабитель, очистивший дом Холстеда, обнаруживает в чемоданчике письмо Виверо. Оно жжет ему руки, поскольку продать его сложно и стоимость определить тоже нелегко. Что же случилось дальше с письмом? Мне кажется, что оно проделало долгий путь, прежде чем попало в поле зрения эксперта, а им, скорее всего, оказался Джек Гатт, старый бандит, имеющий собственный музей. Содержание пирьма мне не известно, однако осмелюсь предположить, что, если оно заинтересовало Гатта, он стал наводить справки о его бывшем обладателе, то есть Холстеде.
— Но мы же говорили о Джеррисоне!
— Возможно, Гатт хотел удостовериться лишний раз в ценности своей добычи, — сказал Харрис. — Мы с мистером Фаллоном обсуждали этот вопрос и пришли к некоторым выводам.
Фаллон выглядел напуганным и смущенным.
— Видите ли, мистер Уил, — заикаясь, проговорил он, — я заплатил за это письмо Джеррисону две тысячи долларов.
— И что из этого следует? — спросил я.
— Но я понимал, что письмо стоит дороже, — не глядя мне в глаза, промямлил Фаллон.
— Вы подозревали, что оно... Слово «паленое» в данном случае подходит, мистер Харрис?
— Очень точно сказано, — подмигнул мне Харрис.
— Нет! — замахал руками Фаллон. — Я думал, что Джеррисон ошибается. Если перекупщик ошибается в оценке товара, это его дело, они и так обдирают нас, коллекционеров, как липку. И я подумал, Что на сей раз можно и мне облапошить Джеррисона, ради разнообразия.