— И больше она ничего не хотела знать?
Торчи задумчиво сдвинул брови.
— Она еще спросила, настоящее ли ваше имя Дэвид Чизхолм.
Мороз пробежал у меня по коже.
— Я сказал ей, что знаю вас только под этим именем,— продолжал Торчи, потирая руку.— Тогда она спросила, не слышал ли я когда-нибудь фамилию Чизхем.
Это был конец! Ей было все известно. И это определенно была единственная причина, почему она связалась со мной.
— Ты чудесный друг, Торчи,— хрипло сказал я.— Я всегда знал, что на тебя можно положиться.
Он смущенно посмотрел на меня.
— Но ведь она же любит вас, синьор Дэвид. К чему же ей причинять вам зло?
— Ах, пошел ты к черту! — крикнул я и повернулся к двери.
— Выпейте виски, синьор Дэвид,— виновато предложил Торчи.— Ну, хотя бы только для того, чтобы доказать, что мы с вами не враги.
— Мы не враги, но и не друзья, Торчи.
Я открыл задвижку на двери и вышел. Теперь я понимал, что Лауре достаточно только поднять трубку и сообщить полиции, где меня можно найти. В любой момент, как только ей заблагорассудится, она может освободиться от меня.
Я теперь был полностью в ее руках.
Голова у меня раскалывалась от боли. Я обхватил ее руками и, шатаясь, пошел прочь от дома Торчи.
«Я сказал ей, что вы дезертировали...» — эти слова, произнесенные Торчи, не переставая, звенели у меня в ушах.
Я слишком хорошо помнил, как началась та злополучная история.
Как-то днем в Рено я купался в море вместе с двумя другими сержантами, когда на берегу появился лейтенант Роулинс и подозвал меня. Роулинс был славный малый, высокий и стройный. Он всегда не прочь пошутить.
— Мне очень жаль отвлекать вас, сержант,— с усмешкой сказал он,— но вы мне нужны. Оденьтесь, вас вызывают в штаб.
Пока я одевался, Роулинс закурил сигарету.
— Вы ведь говорите по-итальянски, не так ли? — спросил он.
— Да, сэр.
— Хорошо?
— Я вырос во Флоренции, мой отец был художником. Когда умер его брат, отец по завещанию получил немного денег и дом в Калифорнии и мы переехали в Америку. Но язык я не забыл.
Лейтенант кивнул.
— Вы хорошо знаете Флоренцию?
— Я прожил там два года, изучая архитектуру.
— А как насчет Рима и Венеции?
— Их я тоже знаю. Но к чему все эти расспросы?
Он отшвырнул сигарету.
— Машину водить умеете?
— Да.
— Готовы ли вы взять на себя обязанности гида во время нашего путешествия? Вам придется молниеносно давать ответ на любой вопрос, касающийся искусства или истории.
— Это я смогу,— ответил я, с любопытством ожидая продолжения.
— Ну что ж, вот и прекрасно. Тогда мы остановимся на вас,— сказал Роулинс.
— А в чем все же дело, лейтенант?