Но была Змея и побольше Торренса. И теперь она выползла на свет божий. Он был только змееныш.
Я дал Велде прочесть письмо и вдруг посмотрел на нее глазами, которые она называла сумасшедшими. Она все поняла и скользнула ко мне в руки, радостно улыбаясь. Рядом была кушетка, и мы оба опустились на нее. Никакого сопротивления. Мы оба знали, что должно произойти, и хотели друг друга.
Никаких лишних движений, каждый жест был продуман давно. Мы медленно раздели друг друга, каждый делал то, что хотел. Я поцеловал ее, мои руки мяли ее груди, такие упругие под моими пальцами, потом я сжал ее соски.
Она слабо застонала:
— Еще, еще, пожалуйста, милый...
Я ощутил под собой ее живот... Она дышала короткими судорожными всхлипами, но не была пассивной куклой, она так же нетерпеливо двигалась подо мной, она мечтала об осуществлении своих желаний, и мы оба зашли слишком далеко, чтобы суметь остановиться...
Звякнул звонок в дверь, и мы распались. Я крепко выругался и услышал, что она сделала это еще лучше.
— Когда это кончится, Майк?
— Скоро, крошка. Одевайся.
Это был Пат. Он всегда в таких случаях влетал некстати и привез только один приказ: найти Сонни Монтлея и поговорить с ним.
Никто в городе не знал его адреса, пока какой-то коп не подвез нас до Гарлема.
— Вот его берлога. Но вряд ли он станет с вами беседовать. Побоится рассыпаться.
Ухмыльнулся и уехал.
Он открыл нам дверь, услыхал мое имя, а при виде Велды его чуть удар от радости не хватил.
— У меня в доме девушек не бывало лет сорок! Приятно, черт возьми, видеть розовые ножки. У меня тут грязь. Никто не ходит, но для розовых ножек...
Он кинул ей под ноги какое-то покрывало.
— Прошу. Вот выпивка.
В нем проснулся мужчина. Мы с Велдой выбрали себе по ящику из-под яиц и уселись. Он мог оставаться в уютной камере, но тут он сам себе хозяин.
— Пить не будете?
Он опять взглянул на Велду.
—- Черт, в жизни не видел таких нот, стройные, красивые, сильные...
Она поджала их, а я ответил:
— Это я ей все время твержу.
— И тверди. Им нравится слушать такое. Верно, леди?
Она улыбнулась его старческим ужимкам.
— Мы это стерпим.
— Сонни, Торренс мертв. Его пристрелили.
Он вздрогнул.
— Пора. Он слишком многих подвел под монастырь. Приведите ко мне того парня, и я ему буду бесплатно прибивать каблуки. Я рад, очень рад.
— Торренс был теми мозгами, которые придумали ваше последнее дело.
— Ну да?!
— В газетах прочтешь. И не только это. Он нарочно все это подстроил, чтобы выдвинуться и получить пост губернатора. После этого дела стал важной шишкой. А если об этом узнал и Коплей, то он мог прихватить деньги и оставить на месте ваши трупы. У него был свой план, и он не стал выполнять указания Торренса. Он играл на собственной дудке.