— Они там, в машине, на полу.
— Ты уж лучше проверь, Сонни. Мы сюда первыми пришли, еще до тебя.
Если он не сразу откроет дверцу в машину, я смогу... Он может промахнуться, и, если я сразу не получу пулю, я смогу... Велда упадет на землю, как только он нажмет на курок, и вместе мы сможем...
— Глупо, Хаммер. Они здесь, и старина Бласк по-прежнему сторожит их со своим пистолетом. Ты их видел.
— А ты нет.
— Ну, ладно, посмотрим еще раз.
Он дотронулся до ручки дверцы и потянул ее на себя. Она не поддалась. Он снова рассмеялся, зная, чего я дожидаюсь, но он не собирался давать мне шанса. Никакого. Дуло не дрогнуло, и я знал, что он весь наготове.
Оттуда, где он стоял, он мог пришить нас обоих в любую минуту. И мы знали это.
Все-таки он еще раз рванул дверцу, и она почти отвалилась. Он смотрел на нас в этот момент, скалясь своей беззубой улыбкой, и упустил то, что произошло в машине.
Между тем толчок в дверь потряс ржавую развалину до основания, и скелет Коплея, казалось, вновь ожил. Сидя на заднем сиденье, он вдруг выпрямился. Я мог видеть его глаза и открытый рот в беззвучном крике, зубы, которые оскалились много лет назад в предсмертной гримасе.
Сонни наконец понял, что сзади что-то произошло, и повернул голову, чтобы посмотреть... Как раз вовремя, чтобы увидеть свою жертву рассыпающейся в прах. И в этот момент костяная рука коснулась взведенного курка, который слушается' малейшего движения пальца, и пистолет выплюнул сверкающую огненную струю, которая прострелила грудь Сонни насквозь и отбросила его в сторону на четыре фута от машины. Когда еще дрожало эхо выстрела, обтянутый желтой кожей череп Коплея вывалился из машины и покатился туда же, пока не остановился рядом с лицом Сонни и остался там, улыбаясь ему идиотской улыбкой смерти.
Вы можете подавить желание. Вы можете сдержать страх. Но когда все кончается, стоите в молчании, не зная, что делать дальше. Удивляетесь, что ваши руки не дрожат и вы чувствуете себя абсолютно нормально.
Велда тихонько спросила:
— Теперь все кончено, да?
Ее одежда лежала кучкой рядом с ней в траве, и в догорающих лучах солнца она была похожа на статую лесной нимфы. Прелестная нагая нимфа, с темным пятном между бедер и целой копной спутанных черных локонов, которые рассыпались по плечам. Там, наверху холма, где мы лежали в гнездышке, трава была мягкой и пахучей, и ночь обещала быть теплой. Я посмотрел на нее, потом наверх, на холм. Завтра это будет по-другому. А в этот раз — только так.